Короче, он меня не любил и постоянно по мере сил старался осложнить мне жизнь. Толкнуть на лестнице, ткнуть физиономией в стену, подставить ногу на бегу, попытаться при всех сдернуть штаны. Нормальные подростковые развлечения. Со временем он очень сильно стал для меня выделяться из толпы. От него воняло, он был отвратный и он меня доставал. Но мне было восемь – он был раза в два выше ростом и раза в четыре тяжелее. Что я мог сделать? Нет, я не то чтобы терпел все его выходки, я пытался отвечать, огрызался… за что, разумеется, получал еще больше. Правда, каким-то невнятным пониманием до меня доходило, что причинить мне настоящий вред он не может – просто потому что, во-первых, сам еще ребенок, а во-вторых, потому что трус. Но, как говорится, для любого труса может наступить его день. Что бы это ни означало.
В школе был отгороженный задний двор – туда выходили двери подсобок и пожарный выход. Малолетки туда, в общем-то, не ходили, нам было незачем, а старшеклассники бегали тайком курить, устраивали ночные посиделки со спиртным и все такое прочее. Стандартная подростковая среда обитания.
Как я оказался на этом заднем дворе в тот день? Кажется, мы просто бегали с пацанами и я увлекся. Старшеклассники нас постоянно оттуда гоняли – вряд ли опасались, что мы настучим на то что они курят, просто ограждали свою среду обитания. Но я вот увлекся. При этом, как и всякий нормальный восьмилетний пацан бежал я в одну сторону, а смотрел совершенно в другую. Синдром блондинки за рулем. И совершенно ничего плохого не замышляя, даже не осознавая где нахожусь, с разбегу, со всего маху влетел в мягкое, вонючее, обтянутое клубной тканью и отвратительно крякнувшее.
Он попятился, не смог удержать равновесие и плюхнулся задницей на асфальт. Все, кто был во дворе, разумеется, заржали. Даже я, сообразив что произошло, заржал – очень уж комично он смотрелся сидящим на асфальте, беспомощно растопырив жирные ляжки между которыми свисало брюхо. Мультяшка.
Сейчас, конечно, я могу понять, что ему, в силу его комплекции и внешности и так приходилось несладко, над ним и так постоянно смеялись и издевались ровесники, девчонки терпеть не могли, а родители, наверное, пытались убедить в каком-нибудь лживом идиотизме про широкую кость и про то, что все еще похудеет, или что вообще ничего во всем этом страшного нет. Наверное, ему можно было бы и посочувствовать. Но сочувствие – не мой конек. Да и какое сочувствие может быть у восьмилетнего пацана по отношению к издевающемуся над ним здоровенного оболтуса?