– Придется научить повиновению свою новую служанку.
Он достал из кармана белоснежный носовой платок и, скрутив его, быстро засунул мне в рот, не смотря на все сопротивление, которое пыталась оказать. Зафиксировав его веревкой, чтобы не смогла выплюнуть, прошептал, склонившись к самому уху:
– Сама виновата.
Затем, не обращая внимания на мое побледневшее лицо, по которому против воли градом заструились слезы, он ушел. А после, явно издеваясь, недалеко от меня расстелил походное одеяло и, довольно потянувшись, удобно устроился на нем, положив руки под голову и уставившись на яркие звезды.
Мег ласково погладила по голове и, всхлипывая, пристроилась рядом. Говорить что-либо она просто испугалась, совершенно не желая оказаться на моем месте. Я же, горько проплакав несколько минут, приказала себе успокоиться и очередную неприятность встретить достойно. Хочет связывать – пусть связывает! Я не стану молить о милости и как-нибудь перенесу неудобства, которые, если быть откровенной уже стали причинять боль. Зло зажмурив глаза и понадеявшись, что сегодня ночью встречусь с Сагаром и непременно все выскажу о его новоиспеченном родственничке, провалилась в беспокойный сон.
Жаль, но своего верного друга так и не увидела, всю ночь переживая нескончаемые кошмары, а под утро проснулась от нестерпимой, ноющей боли, поселившейся в местах, куда врезалась злополучная веревка. Попробовала пошевелить пальцами, но только тихо застонала, поняв, что припухшие конечности меня отказываются слушаться. Да и все тело ломило от неудобного положения, в котором провела ни один час.
– Ах! Зверье! – Взвыла Мэг, проснувшись и обнаружив, что я все еще крепко связана. Она принялась усиленно тереть мои дрожавшие пальчики, пытаясь разогнать кровь.
– Что случилось? – Лениво протянул Аллиний, поднимаясь с одеяла.
Но как только увидел мои руки, тихо застонал и мгновенно подбежал ближе. Секунда и веревки были перерезаны, а он принялся осторожно и нежно гладить образовавшиеся синяки и припухшие руки. Затем, вспомнив, что на всю ночь оставил мне кляп во рту, простонал еще громче, и в скором времени я была относительно свободна. Только из-за пересохшего горла начала тут же кашлять, не в силах издать ни звука. Зато взглядом попыталась передать всю гамму эмоций, что сейчас чувствовала к этому чудовищу в человечьем обличии.