Дальше речь пойдет именно о нем: «Охотничий сокол находится в полной власти своего хозяина. Он прикован цепочкой к его перчатке, на голове у него – колпачок, глаза всматриваются в мрак и пустоту. Но изредка наступает момент, когда колпачок снимают, цепочку отстегивают, и в свободном и яростном полете сокол устремляется за пернатой добычей. Точно так же и мы проводим большую часть жизни во мраке, в полной власти Хозяина, пославшего нас в этот мир. И точно так же бывают редкие моменты, когда мы нужны нашему Хозяину свободными. Мы взлетаем, мы яростно машем крыльями, мы радостно устремляемся в небесную высоту. Но где же наша добыча? Не эта ли вспышка счастья, которая сопровождает каждое наше свободное свершение?» [Там же, с. 440 – 441].
Каждый, наверно, мог бы представить себя на месте готового к стремительному полету сокола, желающего всеми силами сбросить ненавистный колпачок, закрывающий доступ к свету. Но только вот иногда безудержное стремление образованного слоя населения во что бы то ни стало увидеть появление мифологической богини утренней зари оборачивается явлением с мало предсказуемыми последствиями: к примеру, прибытием к месту событий грозного корабля, носящего имя той самой богини (видимо, нетрудно догадаться, какое).
Чтобы утверждение не выглядело умозрительным, приведем отрывок из письма главной героини «Неверной» пламенному революционеру Александру Герцену: «Через пятьдесят лет после Вашей смерти Ваши любимые лозунги {имеются в виду – Liberte. Egalite, Fraternite} победили, скверы и площади украсились Вашими бюстами, собрания Ваших сочинений заполнили библиотечные стеллажи. Но, проходя по бывшей Морской, которой было присвоено Ваше имя, я невольно вспоминаю слова жившего здесь когда-то писателя {Владимира Набокова} – впоследствии такого же изгнанника, как и Вы: „И как могло случиться, что свет, к которому всегда стремилась русская интеллигенция, оказался светом в окошке тюремного надзирателя?“» [Там же, с. 74].
Излишний романтический флер при оценке действительности приносит досадные сюрпризы не только энтузиастам социальных перемен. По мнению И. Ефимова, среди его восторженных жертв, как ни странно звучит, – и добропорядочные родители-мечтатели: «Внушать своим детям с младенчества высокие недостижимые идеалы – самый верный способ разбить им сердце и искалечить на всю жизнь» [Там же, с. 219]. Писатель пытается надоумить воспитателей с рассудительностью отнестись и к особенностям эволюции характера своих чад: «Ребенка легче полюбить, потому что душа его мягка и прикосновение к ней всегда приятно. Потом душа затвердевает в характер и давит на тебя всеми своими буграми и предрассудками в тесном пространстве семейной жизни» [Там же, с. 220].