Не научатся летать молодые мысли,
не имела бы тетрадь никакого смысла.
Разбегаясь, не вели в дом пути-дороги,
оставались на мели ждущие подмоги.
Не осталась бы лыжня до капели белой…
Если б не было меня,
кто бы это делал?
***
Безысходность забытых окраин,
обездоленность узеньких улиц…
Кто заглянет сюда, как ни Каин,
и уйдёт, под наживой сутулясь.
Кто увидит за ветхим забором
ветеранов ушедшей эпохи,
что нужда докучает измором
в огороде на грядке гороха?
Фонарям не находится места,
разухабились грязные лужи,
под ногами прокисшее тесто,
а зимою бывает и хуже.
На бульваре счастливые лица
раздают по улыбке прохожим…
Лишь окраине ночью не спится
от того, что на них непохожа.
***
****
Мы остаёмся взаперти
своих иллюзий и мечтаний,
пытаясь ими обвести
свой возраст вечно нежеланный.
Года мешают нам взлететь,
затем —
в реальность возвратиться,
и остаёмся гордой птицей,
попавшей в призрачную сеть.
Минуты жизни, как назло,
то отстают, то убегают…
Но если честно —
повезло
губами прикоснуться к маю,
любовь однажды обрести,
вдвоём испить вино желаний
и у иллюзий первозданных
навек остаться взаперти.
***
****
Предосеннюю ночь
перешить в романтичный закат,
звездопад растолочь
и отправиться вновь наугад
по небесной тропе
не рождённых заманчивых звёзд,
чтоб ещё раз успеть
ухватиться комете за хвост.
Чтобы снова зайти
в предосеннюю ночь на заре,
не смотри на дожди
и с кометой не вздумай сгореть,
а иди наугад
по тропе перемолотых звёзд,
зная – любящий взгляд
избавляет от массы невзгод.
***
****
Дурак сболтнёт, безумец переврёт,
переобует в сплетню недалёкий
и поползут из-под гнилых ворот
не то молва, не то простые склоки.
Армагеддон, проклятья и потоп,
вселенский разум, чудища и Йети.
Других проблем не видит твердолоб —
он за нужду бездомных не в ответе.
Молва и слухи ринутся в народ,
их приумножит хитрый воротила
и с простака в три дорого сдерёт…
Знать, хитреца молва обогатила.
Как говорят —
нет дыма без огня:
кому-то служат злые кривотолки.
Пока живёт на свете болтовня,
лежать зубам безропотных на полке.
***
Прошу, читай —
мне это надо,
по в кровь искусанным губам
скупые строки листопада
с душевной болью пополам.
Читай меня по робким взглядам,
по не озвученным стихам.
Они с тобою были рядом,
но прочитать боялся сам.
Смешил не ради удовольствий,
грешил без видимых причин,
боясь, что в омуте безмолства
останусь осенью один.