Я вглядываюсь в небо полосатое,
под ним бушует жизненная сила,
летают над деревьями пернатые,
пока движенье ночь не погасила.
Сегодня день хорош – сама природа
очнулась от весеннего коварства,
пришла в сады нежданная свобода
и кончились погодные мытарства.
В лесу полно строчков – на удивленье,
и я сегодня просто молодчина,
люблю такие редкие мгновенья,
по сердцу мне прекрасная картина.
И леший не водил сегодня кругом,
кикимора не крякала в болоте,
ведь лес мне стал товарищем и другом,
помог в грибной заманчивой охоте.
Но завтра обещают дождь и слякоть,
туманом все видения затянет,
ведь небу тоже хочется поплакать —
зависнет на неделю – и обманет…
8.06.17г.
А время раскачалось, не уймется,
и жизнь моя зависла на кону,
ведь лето также быстро пронесется,
пригнав с собой осеннюю волну.
Зима – задира выбелит седины,
умерив до нуля последний пыл,
пригнув к земле былого величины,
к которым я давно уже остыл.
Замерзнет череда моих амбиций
и все, что было важным – за спиной,
в полет не оторваться синей птицей,
божественной, удачливой порой.
Минуты сокращают наши годы,
застопорить движенье нету сил,
ведь все теперь зависит от природы,
хоть я ее о главном не просил.
Мной раньше ход часов не замечался,
стучали где-то ходики в углу,
как быстро век мой в прошлое умчался,
спалив все начинания в золу.
8.06.17г.
С крыльца я вижу звездочку одну,
других не стерегу, не замечаю,
она затмила яркую луну,
и я их в паре вечером встречаю.
Луна коснулась леса, ей до нас,
живущих на земле, так мало дела,
она горит, как факел в поздний час,
и я ее разглядываю смело.
Внутри моей восторженной души
я звездочке оставил предпочтенье,
она ко мне в объятья не спешит,
посеяв в мыслях горькое смятенье.
От скромности ее взволнован взгляд,
она мне недоступна,
лишь взирает
алмазным блеском в тысячу карат,
и нежностей моих не принимает…
9.06.17г.
Гордыня, протрезвев, давно исчезла,
поджилки затряслись от возбужденья,
душа в помои сточные залезла,
вполголоса скулит от омерзенья.
Нервишки напряглись, синеет кожа,
никто мне не поможет, не надейся,
глядит в окно пугающая рожа,
от страха хоть о притолоку бейся.
Ни места, ни угла – одни развилки,
от бешеной погони вязнут ноги,
и волосы привстали на затылке,
когда я осознал, что нет дороги.
Тропа уходит гнутостью в овраги,
и топот чей-то слышится в утробе,