– Распишитесь вот здесь. Спасибо, моя хорошая, – и почтальон спешно покинула квартиру, в которой должны были начать разгораться скорбные и печальные эмоции.
Но почтальон ошиблась. Ничего такого не последовало. Вера Ивановна раскрыла листок и стала читать текст телеграммы. Она перечитывала его снова и снова. И все никак не могла понять сути содержания телеграммы. Там было написано: «Вере Ивановне Филипповой тчк Вам надлежит срочно прибыть в Нижнеудинск тчк Забрать тело своего сына Филиппова Вячеслава Сергеевича тчк Находится два дня в морге железнодорожной больницы тчк Подпись главный врач Иванов В А тчк Заверено печатью почтового отделения Иркутска тчк». От невозможности осознать и принять содержание телеграммы Вера Ивановна стала впадать в ступор. Она уселась на старенький диван в Славкиной комнате и почему-то начала жалобным голосом петь колыбельные песни. Голос ее срывался и дрожал, но она продолжала петь:
Ой, лю-лю,
Мое дитятко,
Спи-тко, усни,
Дитя материно!
Все ласточки спят,
И касатки спят,
Куницы спят,
И лисицы спят,
Нашему Славику
Спать велят.
Для чего, зачем
Славику не спать?
Ласточки спят
Все по гнездышкам.
Касаточки спят
Все по кусточкам.
Лисицы спят
Все под кусточком.
Куницы спят
Все по норочкам.
Соколы спят
Все по гнездышкам.
Соболи спят,
Где им вздумалось.
Маленькие детки
В колыбелях спят.
Спи-тко, Славик,
Спи-тко, дитятко родное!
Ой, бай да побай,
Поди, бука, на сарай,
Бука, в избу не ходи,
Наше дитя не буди!
Баю-бай.
При этом она достала старый семейный альбом и стала под эти теплые мелодии и звуки раскладывать фотографии. Вот Славику один месяц от рождения. Вот полгодика. Вот семь лет. Вот фотография класса по окончании восьмилетки. А с выпускного вечера десятого класса фотографий нет. Слава уже был под следствием. Вот фотография из зоны, это третий год отсидки.
«А-а-а! – взорвались мысли надежды в сознании матери. – Эта телеграмма ошибочная. Она, наверное, не ко мне. Мало ли Филипповых на белом свете. Мой-то Славик, моя кровиночка, сидит в Тулуне. Ему еще три года отбывать наказание. А тут про Нижнеудинск написано. Это точно ошибка. Да по-другому и быть не может. Конечно, как же я сразу-то не догадалась, – начала сама себя окрылять робкой надеждой, уже было почти сникшая от горя женщина. – Надо срочно бежать на почтамт, на телеграф и заказывать разговор с начальником колонии. Точно. Бегу-у-у-у».