– Добрый, – раздраженным тоном ответил мужчина. – Не понимаю, зачем я согласился ехать сюда… к вам… да еще на такую странную встречу. Что за игры?
– Потому что здесь мы можем поговорить с глазу на глаз. Пройдемся?
– Пройдемся? Вы серьезно?
– Я похож на шутника? Шагов двадцать отойдем, а то, боюсь, наши спутники слишком уж ушасты. Прошу, – сказал Куропаткин и, не оборачиваясь, прошелся до небольшого холмика.
Алексеев[6] недовольно фыркнул, но согласился, жестом остановив свою свиту ожидать.
– Вы довольны? – наконец произнес он, поравнявшись со все никак не желающим поворачиваться к нему лицом генералом.
– Да. Вполне.
– О чем вы хотели со мной говорить? – с легким раздражением поинтересовался наместник на Дальнем Востоке и главнокомандующий всеми силами России в тех краях. – Признаться, я заинтригован вашим посланием. Оно… в высшей степени странное.
– Думаю, вы прекрасно понимаете, что в Санкт-Петербурге не все хотят победы в этой войне.
– И вы хотите, чтобы я вам не мешал? – скривившись, буквально выплюнул слова адмирал Алексеев, который, судя по всему, знал намного больше, чем должно.
– О нет! Отнюдь. Я амбициозен и честолюбив. Чтобы занять пост военного министра, мне пришлось пойти на компромисс со своей совестью. Поверьте – это несложно. Да от меня и не требовалось многого. Просто не обращать внимания на то, как срываются работы по укреплению крепостей в Порт-Артуре и Владивостоке. Ну и так – не совать нос в великокняжеские лобби. Французская партия резвилась как могла. У меня же были свои дела.
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Я слишком честолюбив, чтобы согласиться на ту роль, что мне отвели.
– И при чем здесь я?
– При том, что вы мне в этом поможете.
– Я?! – ахнул Алексеев, поразившись наглости Куропаткина. – Вы серьезно?
– А чего вы удивляетесь? Эта великокняжеская свора хочет превратить войну в грандиозное поражение, под соусом которой провернуть изящную революцию, дабы осуществить не только красивый дворцовый переворот, но и учинить грандиозный передел власти вообще.
– Кхм, – поперхнулся наместник. Его информированность не была столь обширна.
– Эти кретины думают, что смогут удержать в узде русский бунт. Они совсем не понимают, что, выпустив джинна из бутылки, они могут остаться только лишь у разбитого корыта. Если вообще остаться. Революция в России, безусловно, не оставит камня на камне и все утопит в крови. Впрочем, о подобном не мне судить и не сейчас. Главное то, что в их замысле мне отводится роль жертвенного агнца. Отработаю – и на помойку. А это не входит уже в мои планы.