Вот она нежно взяла хлеб. Аккуратно положила его в сумку и
протянула его мужчине. В растерянности и не отрывая взгляда от
девушки, он обронил деньги на прилавок, даже не глядя, и взял
покупку, смущенно опустив глаза.
– Приятного вам дня. Вы же придете к нам еще? – улыбнулась
Настя.
Мужчина открыл рот и замычал, но тут же судорожно закивал
головой, как болванчик. Щеки порозовели, глаза стали влажными, он
схватил покупку и пулей вылетел из пекарни. Увидев подобный сервис,
остальные посетители устремились к Насте, чтобы получить и от неё
по румянной булке и обворожительной улыбке.
А это действительно неплохо. Мне даже не нужно общаться с ними.
Пожалуй, это всегда было самым раздражающим моментом в работе. Но
если использовать девушку с подобным даром, то мне даже не нужно
напрягаться и я смогу не прерываться в любимом деле, продолжая
эксперименты над рецептами и текстурами.
Четыре мужчины пихали друг друга за место в очереди и первым
вырвался вперед громила, у которого обхват руки был больше головы
Насти. Девушка сначала забеспокоилась, но покосилась на меня и
успокоилась. Чувствовала во мне защиту. Занятно. Вроде еще недавно
затравленно смотрела на меня и боялась за жизнь своей Элеоноры? Что
поменялось?
– Господин, будьте аккуратны, – пролепетала она. – Нам дорог
каждый покупатель. Вы такой большой, что вы можете кого-то ранить.
Мы бы обслужили вас с радостью, – и невзначай уж больно странно
погладила каравай.
И этот поплыл. Настя мастерски находила подход к каждому,
умасливая их и даря комплименты. И началась битва за хлеб.
В конце концов человеческие мужчины были глупы и быстро шли на
поводу у красивых девушек, которые восхищаются ими. Так они
выкупили весь товар. И последнему достался лишь одинокий батон. Но
все они ушли довольными и обещали вернуться еще.
– А ты молодец, – честно похвалил я её. Это было полезное
приобретение в мою пекарню.
– Правда? – не поверила она моим словам.
– Да, – кивнул я и посмотрел на пустующий прилавок. – Если ты
справишься и в следующие дни, то я доверю тебе продажу.
– Элеонора, ты слышала? – радостно повернулась она к старухе,
которая остаток дня лишь смотрела на свою подопечную и меня. – Я
молодец!
– Да, Настенька, – кивнула старая женщина. – Ты молодец.
Я хмыкнул, глядя на эту трогательную картину, но без интереса, и
решил, что пора закрываться. Вечер наступил незаметно. Да и
продавать больше нечего. Бер расстроится. Обычно все остатки я
спихивал ему, а секретарь и доволен. Будь он в образе человека, то
определенно бы страдал лишним весом. А так всего лишь становился
ярче его чёрный огонь. И ночью он почти сливался с тьмой.