«Барыги и покупатели! Вы слушаете радио „Гостиный двор“! Продавцы, старайтесь втюхивать свой товар лучше! А покупатели, не будьте лохами – ни в коем случае не дайте себя развести!» а потом, держась за грудь, оседали на пол, когда включалась новогодняя песенка Джорджа Майкла…
Так вот, если вы – это и есть тот самый мученик-покупатель, – знайте: это был не террор, не захват центрального универмага города – это был я, обычный ведущий радио «Гостиный Двор»!..
Работал я там, как можно догадаться, недолго. К концу недели уволился «по соглашению сторон». Это волшебное решение устраивало всех – и меня, и начальство, и посетителей Гостиного двора тоже. Признания от публики я так и не получил. А директриса рисковала иметь пустым крупнейший универмаг города.
Уволился я, в общем, и двинул дальше искать работу.
Напротив Гостинки, на Садовой улице, было кафе. То ли хинкальная, то ли пышечная-отрыжечная… И я, конечно же, в эту пельменную заскочил. Но, увы, надежды не оправдались. Своего радио в пышечной еще не открыли.
И вот эпохи столкнулись как паровозы.
Безумные девяностые почуяли благоразумие нулевых. Одна эпоха уже начала собирать чемоданы. Другая – топталась у двери, стесняясь еще войти.
Безвременье пришлось примерно на 2000-2005 год.
Раздолье послесоветской разнузданности не могло длиться вечно. Но и разом все это было не прекратить.
В общем, лихие девяностые уходили… Приходили полулихие двухтысячные.
В 2003 году я вовсю работал в дневном эфире «Рекорда». К тому моменту процесс «модернизации» уже тихонько пошел: облик музыкального радио начал медленно, но необратимо меняться. Эфиры становилось «приличнее». Ведущие превращались в ведущих. (Из ведущих-городских сумасшедших, ведущих-маньяков и ведущих-мудаков).
Короче, радио свернуло с кривой дорожки. На нетернистый путь коммерции и здравомыслия.
Но инерция 90-х все еще давала о себе знать. Одним из ее жертв, как вы могли заметить, был я.
В 2003 году мой дневной эфир весьма отличался от дневных эфиров на других станциях. Там по дневным ведущим уже проехался асфальтоукладочный каток. Средняя продолжительность выхода в эфир упала с пяти минут до минуты; их количество – с двадцати до пяти выходов в часе.
Мои же эфиры на этом фоне выглядели несколько диковато. Я по-прежнему мог говорить в микрофон практически все. Все, что бы ни пожелали мои беспризорные губы. А также мятежная челюсть и бродяга-язык.