Мне было, разумеется, теперь намного веселее брести сквозь века дорог по сельве в сопровождении спутника – с прицепом орангутанга за собой. Я вспомнил, как была однажды написана книга про Робинзона Крузо, в которой он завел себе друзей-животных – попугая, козу, потом усыновил дикаря и назвал его Пятницей. О, как я теперь понимал Робинзона! Брести или ехать на тележке Земли по космическому пространству долгими годами в одиночестве – это невыносимо! Надо, чтобы рядом находился хотя бы попугай или наивный дикарь Пятница. И хотя орангутанг Бронски был не дикарь и не наивен вовсе, но и ему я сильно обрадовался, когда он вышел из клетки и последовал за мной по бразильской сельве. Была такая идея фикс у каждого из нас – что следом за тобой или рядом с тобой шел бы самый верный и надежный друг, который ничего не желал себе, а все хотел отдать тебе, который и жить-то стремился, и чувствовать спешил только ради того, чтобы тебе было хорошо и безопасно – вовсе не ему самому. Значит, я шел впереди по бразильской сельве, а за спиною моей чикилял на коротеньких задних руках, время от времени упираясь в землю костяшками пальцев передних рук, мой южноамериканский Пятница, он же Саша Бронски. Сверля мне затылок фанатически преданным взглядом агатовых глазок, он готовился дорого продать свою обезьянью жизнь ради безопасности моей человеческой.
И тут как никогда остро почувствовал я, что на самом-то деле ради меня никто никогда и не собирался умирать на всех дорогах Вселенной, сколько бы их я ни прошел. Заворачиваясь внутрь самой себя, Вселенная желаниями всех своих тварей, бродивших по этим дорогам, хотела видеть только сама себя, а я был совершенно ей не интересен. И несмотря на то, что между мной и Александром никогда никого и ничего не было, мы не могли с ним даже соединиться в единый кулак, чтобы хотя бы этим голым кулаком наша с Бронски совместная беспомощность могла бы погрозить в сторону этой самозаворачивающейся Вселенной. Итак, свертываясь, она не замечала нас вовсе, и мы с Александром, к большому нашему удивлению, вдруг начинали понимать, что и она больше не существовала для нас.
– Бронски, – обратился я к своему спутнику, – ведь мы с тобою шли от Суринама в южном направлении, пересекая бассейн реки Амазонки.
– Ну шли, – отвечал оранг, на ходу срывая с куста какой-то круглый желто-зеленый плод и засовывая в рот.