– Я же вам назвал фамилию, проверьте адрес – Славный переулок, дом два, квартира семнадцать! – Романов был готов сорвать сумку с плеча почтальона.
Вместо ответа Воршоломидзе только мотнул головой, как обиженный ребенок. Романов на секунду испытал ту же тоску, какая накатила на него в Прачечном переулке.
– Ну хорошо, доставите мне ее на дом, – Романов по-деловому выхватил из-за пазухи записную книжку. – А я пока наведу справки, – голос его сделался тихим и твер дым. – Как, вы сказали, ваше имя и отчество? – его рука с карандашом выжидательно замерла над записной книжкой.
– А можэт быть, я еще не успэл ее прочитать! А если я обязан докладывать! – вдруг заорал почтальон, краснея. – Мэня же вышлют! – Романов заметил, что в уголке глаза почтальона блеснула слеза. От неожиданности он не нашелся, что ответить, но руку с записной книжкой опустил.
А Воршоломидзе вдруг, приникнув к уху Романова, зашептал скороговоркой:
– Добралис зпт устроилис тчк дэти взяли щенка вскл зн кличка Митяй. Но я вам ничего нэ говорыл! Я даже не знаю, как вас мама с папой назвали! – и он хлопнул себя по лбу ладонью.
Рано, рано, конечно, радоваться, думал Романов, летя мимо сквера. Но все-таки щенок, живой… Он не смог сдержать улыбку. К тому же «вскл зн.»! Железная плита, лежавшая на сердце, немного сдвинулась. Это кому же, интересно, почтальон должен докладывать? Что же ей нужно, откуда столько внимания к его персоне? Сначала воровство, потом слежка, и все чужими, значит, руками.
Сам не зная зачем, он срезал путь двумя черными ходами и вылетел на улочку с кафетерием Марата. И хотя водить за нос невидимого противника было приятно, он одернул себя – будь на виду, никаких тайн. Вышел на работу, вот и иди. Добравшись до кафе, Романов обомлел. Как, интересно, можно было так облагородить старый кафетерий за один день, удивился Романов. И на всякий случай огляделся – не мог же он перепутать улицы. Под зелеными зонтиками были расставлены плетеные кресла, поодаль блестела витрина с румяной выпечкой, и чудесный запах кофе тянул за рукав и уговаривал зайти и провести здесь солнечное утро. Чудеса.
Романов присел, и тут же из ниоткуда выплыл Марат в белоснежном фартуке и гордо поставил перед ним чашку с кофе, не дожидаясь заказа. Чашка, полная густой, высокой пены с бежевой опалиной выглядела как долгожданный подарок. Сделав глоток, Романов одобрительно промычал – все было именно так, как он любил.