– Ротмистр?
…Боже мой, как он изменился! В его серых глазах не осталось ни грана от прежней весёлости. Крылья носа хищно раздувались, будто вынюхивали опасность. Уголки губ опустились вниз, словно он разучился улыбаться. А виски уже совсем засеребрились, хотя он был старше меня всего на пару лет. Видимо, за эти годы он сполна хлебнул приключений, к которым его постоянно тянуло как магнитом…
– А я иду себе тихонько. Вдруг смотрю – вроде ты! Подошёл ближе, точно! Валерка! Чего рассиропилась? Колись быстрей, – он спросил меня так, словно мы последний раз виделись не шестнадцать лет назад, а вчера.
– Да вот, колеса все до одного спустились, – в тон ему ответила я.
– М-м-м! Вот как! – многозначительно промычал он, присаживаясь на корточки у машины. – Твой значит аппарат! Молодец!.. Ну, тут у тебя ерунда приключилась. Кто-то похулиганил – вывернул все ниппеля! Ну да ничего, дело наживное! У тебя хоть насос в багажнике имеется? Не дрейфь! Я скоро.
И с этими словами он исчез в ближайшем переулке, наверное, в поисках этих пресловутых ниппелей. Вскоре он вернулся и занялся колёсами. А ещё через четверть часа выпрямился и, отряхивая руки, сказал:
– Ну, вот и всё! С тебя вечер в каком-нибудь кабаке! Или ты к мужу торопишься? Есть муж-то?
И он, хитро сощурившись взглянул на меня.
– Есть, – подтвердила я. – Но я не прочь куда-нибудь заехать.
В «Швабском домике» оказалась совсем неплохая кухня, но главным достоинством было отсутствие посетителей. Мы устроились в дальнем зальчике, и проболтали весь вечер наперебой, вспоминая прошлое. Ростислав (производное – Ротмистр) рассказал о себе немного. После армии он какое-то время шлялся по Сибири и Дальнему Востоку, а потом устроился в свежеиспечённое министерство чрезвычайных ситуаций. Покатался по белу свету, себя показал, людей посмотрел. А недавно уволился, и решил вернуться в родной город. Однако здесь, как оказалось, многое изменилось. Зато сегодня он встретил меня.
– Это гора с горой не сходятся! А мы люди, – подмигнул он мне и тут же угостил очередной байкой из своих впечатлений о Памире.
Мы бы долго сидели, но наверняка Верницкий дома уже начал волноваться, и я стала прощаться. Ротмистр заявил, что как только устроится на работу, позвонит мне. Я протянула ему свою визитку и, немного поспорив о том, кто будет платить (Ротмистр остался верен себе – «гусары с дам денег не берут»), покинула сие благолепное заведение.