Владыка Михаил был человеком молитвы. Совершая богослужение, он действительно молился. Его захватывала не сама по себе стихия богослужения, его эстетика (притом, что он был человеком очень эстетически развитым и глубоко музыкальным), – для владыки в центре была устремленность к Богу. Он с такой отдачей всего своего существа стоял перед престолом Божиим, с такой глубокой убежденностью веры произносил слова молитв – а он всегда произносил вслух слова анафоры и вообще большинства молитв литургии, – что нельзя было усомниться: в этом диалоге с Богом была вся его жизнь.
Он также старался все сделать для того, чтобы богослужение было как можно более доходчивым, чтобы постараться донести его глубочайшее содержание до слуха и сознания каждого человека, перешагнувшего порог храма. Это включало, в частности, чтение Священного Писания на русском языке по Синодальному переводу и замену некоторых наиболее непонятных или неправильно понимаемых церковнославянских слов на их синонимы.
Владыка Михаил был очень необычный архиерей Русской Церкви. Он был свидетелем ее трудной и замечательной эпохи. Он был человек невероятного личного обаяния, очень интересный собеседник. Блаженны те, кто имел счастье знать его лично.
Вечная ему память!
Профессор духовной академии архиепископ Михаил (черты к портрету архипастыря)
Протоиерей Александр Ранне, доцент СПбПДА
Моё знакомство с архиепископом Михаилом произошло в 70-ые годы, когда я уже был воспитанником Санкт-Петербургской духовной семинарии. Он был знаком мне не только как преподаватель Основного богословия, частый сослужитель митрополиту Никодиму, у которого я был иподиаконом или участник многих богословских и экуменических конференций, но и как хороший друг нашей семьи. Владыка Михаил бывал у нас дома и это всегда оставляло отпечаток некоторой значимости происходящего. Он производил впечатление человека, уверенного в значимости и авторитетности своих знаний.
Будущий архиепископ решил посвятить себя служению Церкви в очень тяжёлое время. Разнузданная антицерковная пропаганда делала верующих людей уже не столько завсегдатаями тюрем и лагерей, сколько исчезающей группой маргиналов. Дети священников в семинарии не поступали – в их семьях слишком хорошо помнили о судьбах отцов и дедов. Началась череда публичных, громких отречений от веры и Церкви, апофеозом которых было отречение инспектора семинарии профессора протоиерея Александра Осипова. Владыка Михаил хорошо его знал: Осипов пытался даже отговорить его от избранного пути служения Церкви Христовой. Сам факт решительного выбора этого трудного, особенно в тех условиях, пути, свидетельствует о глубочайшей вере и мужестве архиепископа Михаила.