Мы стали поспешно одеваться и послали предупредить Шафрова.
Командир батареи приказал: собраться к орудиям, ведя лошадей в поводу. Не курить, не разговаривать, не отвечать на вопросы.
– Мышеловка, – подумал я.
Собрав вещи, бросился в конюшню. Она выходила на другую улицу. Чтобы попасть на площадь, нужно было пройти две улицы. Я привязал повод Ваньки узлом, и он, дергая за повод, затянул мокрые ремни узла, – я никак не мог развязать узел. Товарищи мои взяли лошадей и ушли, а я все бился с узлом. Никогда больше не завязывал поводья, а накидывал петлей на что-нибудь. Наконец, испуганный наступившей тишиной, я вспомнил о перочинном ноже в кармане и перерезал поводья. Я повел Ваньку на сборный пункт.
– Проклятая мышеловка, – подумал я. – Слава Богу, что темно и идет снег, – можно пройти незаметно.
Вдруг сердце мое скакнуло. На углу вырисовывались три силуэта конных. Мне нужно пройти мимо них.
Наши? Красные?.. Это красные. Они курят и громко разговаривают. Что делать? Только не останавливаться и не вызывать у них подозрения.
Сердце билось во всеуслышание. Но я продолжал идти не спеша, прижимаясь к угловому дому. Карабин был за спиной. Заряжен ли он? Конные не обратили на меня внимания, и я уже думал, что мне удастся пройти незамеченным, но Ванька, проходя, не мог не укусить одну из лошадей. Раздались ругательства.
– Надо убить такого коня да владельца вместе с ним. Ты не можешь смотреть за своей лошадью! Сволочь…
В ужасе я втянул голову и прибавил шагу. Когда отошли, я сказал тихо Ваньке:
– Ты хоть герой, но дурак. Из-за тебя чуть не влип.
Наконец площадь. Молчаливая группа – наши. Орудия уже запряжены.
– Проверьте, все ли тут, – говорит Шафров вполголоса.
Все в сборе. В поводу. Шагом марш. Казаки идут сзади.
Идущая в поводу батарея меньше привлекает внимания, Мы пошли к мосту. Вошли в изгибы улицы. Несколько выстрелов сзади, потом тишина. Мы прибавили шагу. Мы узнали потом, что казаки решили использовать ситуацию. Они подходили к отдельным всадникам и просили прикурить. Когда всадник наклонялся, его стягивали с седла и пыряли кинжалом. Одному удалось вырваться, что вызвало выстрелы. Красные, не подозревая нашей малочисленности, не решились нас преследовать в темноте. У моста стоял уже красный часовой.
– Какой части? – спросил он.
Молчание.