Мону и в самом деле трясло от страха. Если вскроется, что она ехала из офиса с Сергеем, ей несдобровать.
Свекровь схватила сумку и, что-то бормоча, убежала за лекарством; ее телефон остался лежать на столе. Мона тут же схватила его и вновь набрала номер.
Один гудок, два, три… «Только бы он ответил…»
– Сергей! – закричала Мона, как только услышала его голос. – Послушай, у меня очень мало времени. Выключи этот телефон до воскресенья. Ни в коем случае не включай и не отвечай ни на какие вызовы, иначе у меня будут большие неприятности. В воскресенье днем я сама перезвоню на этот номер.
До возвращения свекрови она успела стереть последний вызов из списка и лечь в кровать, сказавшись совершенно больной.
Все выходные Мона была сама не своя. Свекровь казалась более любезной, чем обычно, но какой-то недобрый огонек в глубине ее глаз заставлял Мону вздрагивать и непроизвольно втягивать голову в плечи. Та определенно видела в поведении невестки нечто странное и усиленно размышляла, что бы это могло значить. Телефон был признан безвозвратно утерянным: свекровь много раз пыталась дозвониться, но номер постоянно оказывался вне зоны действия.
«Какая дурацкая ситуация. Я еще легко отделалась», – думала Мона.
Пятница тянулась медленно – медленно, а суббота показалась девушке просто бесконечной. Утром воскресенья она убежала в офис, едва успев выпить чашку кофе. Девушка боялась признаться себе, что ее радость вызвана не только возможностью вырваться из-под строгой опеки свекрови, сколько мыслями о неизбежной встрече с Сергеем.
«Ну тут уже ничего не поделаешь, нам придется увидеться, – размышляла Мона. – Он ведь должен вернуть телефон?»
Погода сменила гнев на милость: тучи разошлись, лужи подсохли, светило яркое солнце. Мона одела свой лучший костюм и уделила макияжу в два раза больше времени, чем обычно. Когда она направлялась в офис, ее мысли были далеки от работы.
«Сергей, – пело сердце, которому вдруг стало тесно в груди, – Сергей, Сергей, Сергей!»
Порой Мона чувствовала уколы совести, вызванные мыслями об Ахмеде, и голос благоразумия, напоминавший о невозможности каких бы то ни было отношений с этим иностранцем.
«Плевать! – решительно отвечало сердце. – Что я, и помечтать уже не могу? Сегодня мы встретимся, а завтра… кто знает? Все в руках Аллаха».