Он почувствовал себя… как вода. Сидя в луже воды. Это была только вода. Окружающая его. Покрывающая его. Застывшая на его коже. Заполнившая трещины в камне. Пространство его вместилища.
Вода. Теперь он понял. Выучил урок, который пытался преподать ему мастер Пин. Тут, в грозовом мраке, научился быть как вода. Терпеливым. Безжалостным.
Положив свою тяжелую мать на скользкий пол, он встал, чувствуя, что у него нет костей. Как будто он не живет в своем теле. Но вне его. Вокруг него. Как вода.
Вся вода на камнях.
Он стоял, уставившись прямо на дверь, неподвижно, как камень, и начал повторять фигуры, которые он вызубрил вчера под дождем. Когда дверь откроется, он пойдет к мастеру Пину. Он скажет ему, что теперь понял. Что он стал как вода.
Готов дать смерти течь с его рук.
Лондон, 1877 год, двадцать два года спустя
– Детей не убиваю, – сообщил Кристофер Арджент адвокату, казалось, пытавшемуся его для этого нанять, – и не обрекаю на смерть.
За столом, беспокойно ерзая и вперившись взглядом в закрытую дверь, будто с тревогой ожидая, когда же во весь голос придется звать на помощь, сидел сэр Джеральд Дэшфорт, эсквайр. Дорогое, пышное, утонченное, почти женственное, выдержанное в самом отталкивающем оттенке красно-коричневого убранство кабинета в Вестминстере характеризовало адвоката как нельзя лучше. Тот пристально посмотрел на Арджента из-под очков в тонкой металлической оправе, державшихся на несоразмерно больших ушах.
Арджент обобщил наблюдения нескольких минут знакомства с Дэшфортом. Высокооплачиваемый, но тратит еще больше. Дела ведет с беспардонной наглостью человека, живущего не по средствам. Требовательный, тщеславный, умный и жадный до аморальности. Карьеру сделал, втихую отмазывая в суде клиентов, самых одиозных преступников, ничем при этом не гнушаясь. Наймом самого дорогого убийцы империи в том числе.
– Я неукоснительно придерживаюсь трех железных правил, о которых обязательно сообщаю клиентам.
И для наглядности Арджент принялся загибать пальцы, начав с того, которым нажимают на спусковой крючок.
– Во-первых, я не запугиваю, не калечу, не насилую и не пытаю, а казню. Во-вторых, не оставляю рукописных или других сообщений, подсказок или издевок в адрес полиции или кого бы то ни было еще. И в-третьих, не убиваю детей.