Яркая синяя печать начала медленно разгораться, заливаясь
голубым, а затем и синим светом. Небольшой рисунок запульсировал в
такт биения моего сердца. Его свет тоже начал пульсировать, заливая
траву то голубым, то темно фиолетовым. То превращая день в ночь, то
снова разгоняя тьму вокруг.
Под таким натиском запульсировала и сама стена. От
горизонта и до горизонта, пробегали темные всплески, разносясь от
печати вдаль. Казалось, что еще немного и земля под ногами начнет
ходить ходуном. Но этого не происходило. Стена медленно
поддавалась, с каждым ударом сердца, становясь тусклее и тусклее,
пока не растворилась окончательно. А вместе с ней растворилась и
печать в воздухе.
- И это все? – Разочарованно поинтересовалась Ксюша, делая
первые, пока еще, робкие шаги к границе скошенной травы.
- После всего того, что было, выглядело и правда
скучновато. – Поддержала берегиню Маша.
Никто до конца не поверил, что стены больше нет. Слишком
неправильным был эффект, особенно после того, как на нас обрушился
купол, не выдержав напряжения. Кроме берегини не нашлось желающих
проверить на себе, сработало ли заклинание.
Все решилось гораздо проще. Изба, продолжавшая все это
время ломиться сквозь барьер, первой выпрыгнула на запретную
территорию, едва только рухнула стена и, словно маленький ребенок,
принялась бегать меж скирд сена, быстро удаляясь от нас.
- А ну стой! – Снова выкрикнул я, заметив такое поведение
своего жилища и, под звонких хохот, ринулся за ней. – Стой! Да
подожди ты!
Отряду пришлось разделиться. Златодан до последнего не
хотел уходить с места появления. Тел погибших там не оказалось, но
мужчине все равно не хотелось просто так бросать их здесь. Хотя,
где это здесь, никто не знал. А на заверения Ксюши, что мифическая
земля сама о них позаботилась, не верил вообще никто. Я же, в
сопровождении Маши, Жели и Огнеслава с Боянкой, погнался за
избой.
Ухоженной земли оказалось не так много, как могло
показаться на первый взгляд. Поднявшись на небольшой холм, перед
нами открылась весьма удручающая картина. Небольшая деревенька,
домов в тридцать, переживала далеко не лучшие времена. Пусть вокруг
и были большие стада, но вот территории для них было совсем не
много.
Очень густой лес раскинулся со всех сторон, оставляя лишь
узкий перешеек, по которому и прошли. Деревья были на столько
большие и старые, что сквозь их кроны не прорывалось ни единого
лучика солнца, и без того скрытого за плотной темной пеленой,
закрывающей все небо. Взгляд не мог проникнуть глубже нескольких
десятков метров, попросту упираясь в темноту. Перед самим лесом
оставалась полоса, метров в триста, которую не трогали ни косой, ни
топором, позволяя растительности и дальше захватывать территорию,
некогда принадлежавшую людям.