— АФЛАГОСЛАВИ! — Заорал откуда-то
сзади усатый мужик, который так и остался для меня безымянным. —
АФЛОГАСЛАВИ! АВТОГАСЛАВИ!
Его нелепые крики не возымели
никакого эффекта. Тень наползла на меня. Крупная. Куда крупнее, чем
была ранее. Я чувствовал ее мерзостный запах. Слышал щелчки жвал.
Видел копошащиеся призрачные отростки.
А затем из меня словно душу
вынули.
Боль была такая, будто током насквозь
пронзило. Понял, что теряю сознание. Всё вокруг стало погружаться в
милосердную тьму.
— АФ-БЛАГОСЛАВИ! — Последнее, что
услышал. Странный, рычащий голос. Мужской. Принадлежащий
незнакомцу, которого я не встречал ранее. И вспышка, ярко красная,
кроваво-багряная прямо перед глазами.
Во сне прижимался к жене, как еще
совсем недавно. Теплое мягкое тело. Скользил руками по упругим
округлостям. Гладил, мял привычно. Потянулся поцеловать и
вздрогнул.
Запах! Запах не ее. Пахло чем-то
цветочно-травянистым, приятным, но...
Любой счастливо-женатый мужчина в
такие моменты понимает: «Штирлиц как никогда близок к провалу».
Внутри срабатывает предохранитель. Не открывая глаз, быстро убираю
руки с чужой (очевидно) мягкой груди. И только потом осторожно
размыкаю веки. Медленно, проверяя диспозицию.
Та-ак. Грудь женская. Две штуки. В
наличии. Едва прикрытая рубахой.
Женщина, стыдливо румяная,
незнакомая, полная. Одна штука. Сидит рядом на кушетке, а точнее
уже навалилась сверху. Дышит прерывисто. Глаза закрыты. Обнимает
крупными белыми руками.
Журналисты — камеры — телефоны —
свидетели? Отсутствуют. Мы в комнате вдвоем. Посторонних нет. Чуть
выдыхаю, расслабляюсь. И чувствую, как слегка шевелятся уши на
голове. Те самые, кошачьи.
— Да вашу-машу. — Я думал, это всего
лишь сон. Шарахнуло чем-то не слабо, а может машина сбила? Вот и
привиделось. Всякое. А выходит всё взаправду? И хвост, и сани, и
жук этот полупрозрачный, размером с бегемота. И парни
погибли...
А я почему выжил? Чтобы кого-то рядом
задело, а меня пронесло — такого не припомню. Неужели повезло?
Впервые в жизни?
— Гражданочка! — Тыкаю незнакомую
женщину когтем в плечо. Ее почти оголенная грудь нервирует и
отвлекает: взгляд так и норовит скользнуть в декольте. — Женщина!
Простите великодушно, не могли бы вы с меня слезть? Дышать
нечем!
— А? — Она открывает глаза. Смотрит
растеряно, будто спросонья. Она что же, спала? Даже обидно стало. Я
тут, понимаешь, с внезапной лаской приставал, а меня запросто
проигнорировали. — Очнулся?