Юсуф-Мурза тяжело вздохнул, но другого решения у него не было.
Он велел позвать к себе своих сыновей, чтобы обрадовать тех своим
наказом…
В небольшой деревеньке, утопающей в чаще леса с одной стороны, и
примыкающей к засеянным полям с другой, с утра царила самая
настоящая суета. Все носились от одного дома к другому. Это был не
потоп, ни пожар, ни какое-то стихийное бедствие. Это была самая
настоящая свадьба, которая в деревне происходит не так часто, как
многим бы хотелось. Молодежи жило в деревни не много, и тому, как
считали все поголовно, была причина, обрушившаяся на их деревню
двенадцать лет назад.
Эта причина и по сей день жила в крайней избушке и портила
окружающим не только кровь, но и нервы. Там обитал молодой паренек
с рыжими волосами и веснушками на лице, которого все без исключения
называли то бесячим отродьем, то проклятым выродком, то ненавистным
выкормышем.
На самом деле рыжего паренька, с виду абсолютно нормального, и
даже приятного за счет своей неизменной улыбки, звали Гришкой. Он
совершенно не был виноват в том, что с ним приключилось двенадцать
лет назад. Но все жители не забывали ему об этом напомнить, по
любому поводу, а и иногда и без.
Двенадцать лет назад приключилось несчастье. К ним в деревню,
можно сказать что приползла умирающая на сносях рыжая девка. И как
назло, заползла она в крайнюю хату, где проживала сердобольная
знахарка Авдотья. Целые сутки девчонка не могла разродиться. На ее
крики сбежалась вся деревня, в надежде, что та либо родит, либо уже
помрет наконец-то. Местная целительница часто принимала роды и опыт
у нее был хороший. Но, то ли ребенок не хотел появляться на свет,
то ли мать не желала видеть своего дитя, что-то пошло не так. Ну и
какая хорошая мать на сносях будет шляться по лесу? Явно здесь была
какая-то тайна. Вот поэтому все, кому не лень, сейчас торчали возле
дома, с которого раздавались дикие крики.
Роды прошли крайне неудачно. Ребенок запутавшийся в пуповине,
вышел весь синий и не подавал ни звука. Бабка Авдотья пыталась
вернуть к жизни новорожденного, но все было тщетно. Рыжая девчонка
лежала молча, не говоря ни слова, лишь слезы, не останавливаясь,
текли по щекам.
- Ты, голубушка, полежи, тебе отдохнуть надо и восстановиться, -
попыталась знахарка удержать девушку, пытающуюся встать.