Учитывая, что в первый день меня не купили, кукольник выставил
меня на продажу снова – уже на следующий. Ночь я провела в его
мастерской в компании остальных кукол, оживших и пока ещё
безжизненных. Было жутковато, впрочем, на меня они внимания почти
не обращали. Блондинка со скучающим видом сидела в углу, а молодой
человек сосредоточенно полировал и без того идеальные ногти.
Наверное, стремился кому-нибудь понравиться и поскорее покинуть это
унылое место.
Я же, пользуясь отсутствием кукольника, попыталась изучить
бумаги, которые лежали на его столе. Подозревала, что ничего там не
пойму, но, к счастью, письменность этого незнакомого мира, как и
его язык, оказалась мне доступна. Вот только записи на этих листах
были сделаны настолько заковыристым стилем и сложным почерком, что
я могла разобрать в текстах только отдельные слова и предложения. И
они заставили меня задуматься. Похоже, кукольник работал над
экспериментом, желая подселять в кукольные тела не только нечисть,
как он это обычно делал, но и человеческие души.
А ещё – этот человек, кажется, не сомневался, что пока у него
ничего не вышло. То есть меня он не чувствовал, не знал, что моя
душа здесь. Ведь иначе не написал бы слова «провал» напротив имени
Элинайя.
И пусть я понятия не имела, ради чего кукольник вообще всё это
затеял, я отчего-то порадовалась тому, что не смогла ему ничего о
себе рассказать. Не вызывал он у меня доверия, вот нисколько, да и
род его занятий мне совсем не нравился. Однако и перспектива быть
проданной тоже не радовала…
На другой день кукольник явился и занялся своими записями, а
позже вывел меня, блондинку и красавчика, которого я про себя
называла Кеном, в тот же зал с подиумом, где вчера продали Трисию.
И вот я снова оказалась здесь, на помосте. В качестве товара. К
счастью, от меня он не требовал принимать соблазнительные позы. Но
я всё равно нервничала, пусть со стороны это никак и не проявлялось
– мурашек на кукольном теле не было, а руки и коленки не
дрожали.
Мужчины в костюмах явились как по расписанию, и я даже увидела
несколько знакомых лиц. На этот раз вместе с ними пришли и женщины,
которые явно заинтересовались куклой-парнем. А ко мне подошли двое,
и один указал другому на меня пальцем.
- Гляди-ка, вылитая Присцилла дес Крисбет!