– Ну надо же, вот и вы, – говорит он притворно хнычущим голосом. – Можно вас на пару слов, сэр?
– Не сейчас, дружище. Не сейчас, – гудит Дядюшка Эл, удаляясь вразвалочку словно фашист из роликов, которые показывают в кино перед началом фильма. Верблюд ковыляет вслед за ним, заглядывая в лицо с одной стороны, а потом перебегает на другую, как заискивающий щенок.
– Сэр, да я коротко. Хотел только спросить, не нужен ли вам куда человек.
– Никак мы решили заняться карьерой?
Верблюд аж захлебывается:
– Ну что вы, сэр! Речь не обо мне. Мне и на своем месте неплохо. О да, сэр. Я и так рад-радешенек, – хихикает он, словно юродивый.
Расстояние между ними увеличивается. Верблюд спотыкается и останавливается.
– Сэр! – зовет он, а Дядюшка Эл меж тем удаляется. – Послушайте, сэр!
Но Дядюшка Эл исчезает и теряется среди людей, лошадей и фургонов.
– Вот дьявол! Ей же ей, вот дьявол! – произносит он, срывая с головы шляпу и швыряя на землю.
– Не беспокойтесь, Верблюд, – говорю я. – Спасибо, что попытались.
– Как это – не беспокойтесь! – кричит он.
– Верблюд, я…
– Прекрати! И слышать не хочу. Ты хороший мальчик, и разве же я могу стоять и смотреть, как тебя спишут со счетов только лишь потому, что у этого толстого старого индюка нет времени? Нет уж, увольте. Так что будь добр, уважь старика и не мешай мне покуда.
Стаза у него загораются.
Я наклоняюсь, поднимаю его шляпу и счищаю грязь, после чего протягиваю ему обратно.
Помедлив, он соглашается ее взять.
– Ну, ладно, – угрюмо говорит он. – Разберемся.
Верблюд подводит меня к фургону и велит подождать снаружи. Я прислоняюсь к одному из огромных колес со спицами и коротаю время, то выковыривая занозы из-под ногтей, то покусывая травинку. В какой-то миг я роняю голову на плечо и чуть не засыпаю.
Верблюд появляется через час. Он пошатывается, в одной руке у него фляга, а в другой – самокрутка. Веки у него подрагивают, точно приспущенные флаги.
– Это Граф, – бормочет он, указывая рукой куда-то себе за спину. – Он о тебе позаботится.
Из фургона выходит лысый человек. Он огромного роста, шея у него толще головы, а пальцы и волосатые руки украшены размытыми зелеными татуировками. Он протягивает мне руку.
– Ну, здравствуй!
– Здравствуйте! – озадаченно отвечаю я, скосившись в сторону Верблюда, но тот уже зигзагами движется по хрусткой траве в сторону Передового отряда. И поет. Причем кошмарно.