– Если заставить эту лошадь работать, копытная кость будет вертеться до тех пор, пока не проткнет подошву, и тогда мы его точно потеряем, – прямо заявляю я.
Дядюшка Эл моргает и смотрит на Марлену.
– И надолго он выйдет из строя?
Я медлю, тщательно взвешивая слова.
– Возможно, навсегда.
– Будьте вы прокляты! – орет он, вонзая трость в землю. – И где, черт возьми, я найду другую такую лошадку в разгар сезона?! – Он оглядывается на своих прихвостней.
Те пожимают плечами, бормочут и отводят глаза.
– Эх вы, балбесы! Зачем я только вас держу? Ладно, ты, – он тычет пальцем в меня. – Ты принят. Вылечи эту лошадку.
– Плачу девять баксов в неделю. Отчитываться будешь перед Августом. Не вылечишь – уволен. Любое замечание – и тоже уволен. – Он подходит к Марлене и похлопывает ее по плечу. – Ну-ну, детка, – ласково говорит он, – не волнуйся. Якоб о нем позаботится. Август, пойди-ка принеси малютке завтрак. Нам пора в путь-дорогу.
Август вскидывает голову:
– Что значит «в путь-дорогу»?
– Ну, мы снимаемся, – отвечает Дядюшка Эл, неопределенно махнув рукой. – Движемся дальше.
– О чем это ты, черт возьми? Мы же только приехали! Даже еще толком не обустроились.
– Планы изменились, Август. Изменились.
Дядюшка Эл со свитой удаляется. Август глядит ему вслед, разинув рот.
По кухне ходят слухи.
– Пару недель назад здесь побывали Братья Карсон. Собрали все сливки.
– Ха, – фыркает кто-то рядом, – обычно это наша работа!
У сковороды с омлетом:
– Власти прознали, что мы везем бухло. Будет облава.
– Облава будет, верно. Но не из-за бухла, а из-за стриптиза.
У котла с овсянкой:
– В том году Дядюшка Эл впарил шерифу поддельный чек, когда платил за место. Копы дали нам два часа, чтобы убраться восвояси.
Сутулый Эзра восседает там же, где вчера, скрестив руки и прижав подбородок к груди. На меня он не обращает никакого внимания.
– Тпру, дружище, – останавливает меня Август, когда я направляюсь за брезентовую перегородку, – куда это ты?
– На ту сторону.
– Ерунда, – говорит он. – Ты цирковой ветеринар. Пойдем со мной. Хотя, признаться, велик искус отправить тебя туда – хотел бы я посмотреть, что они скажут.
Вместе с Августом и Марленой я сажусь за один из нарядно накрытых столиков. В нескольких столиках от нас в компании трех карликов сидит Кинко, а у ног его крутится Дамка. Свесив язык набок, она с надеждой смотрит на своего хозяина. Кинко же не обращает внимания ни на нее, ни на соседей по столу – нет, он пялится прямо на меня, угрюмо двигая челюстями.