— Все зависит лишь от того, какой ты
преступник? Политический? Тогда тебе к большевикам. Уголовник?
Тогда тебе к анархистам. А если и то и то... боюсь, только церковь
спасет.
— Очень смешно. — парировал я. — Так
ты мне поможешь?
Бывшему вояке оказалось несколько
сложно подобрать под меня подходящий вариант, но чувство долга
передо мной стояло выше личных предпосылок. Я спас его трижды. И
дважды спас его брата, поэтому моя просьба была не вынужденной.
А...
В общем, он мне должен. И он вернет
этот долг. Хоть и в несколько иной манере. Потому что помимо
убежища, которое он мне и так предоставил, ему придется замолвить
за меня словечко, и кто бы знал, что я попаду в несколько странное
общество по всем направлениям.
Госпожа Бриг была не очень мне рада.
Хотя сам Маяковский, увидев меня в скромном помещении бывшей
церкви, чуть ли не целоваться лез. Поэт выглядит хуже обычного, что
доказывало лишь одно — история часто врет. И мужика убивала иная
болезнь, а не та, которую приписывали классику. И что-то я
сомневался о его потомстве.
— Вова, хорош, — я вырвался из крепких
объятий поэта. — Ты мне лучше скажи, с каких пор ты на
революционеров пашешь?
— А почему бы и нет? — улыбнулся
доходяга. — Ты не представляешь, как всех достала эта власть и как
мы можем зажить на самом деле!
Ага. Конечно. Не представлял.
Представлял похуже него.
— Что случилось с тобой? Почему ты не
в полиции или в этом... странном обществе надменных мужчин? —
говоря все это, он откровенно улыбался.
Ну, его «клоунаду» можно было понять.
Мне тоже Гоар не особо нравился, да и до сих пор не нравится. Но
чтобы его кто-то считал надменным кроме меня? Ух... улыбнулся от
души. Но на этом позитив закончился.
— Ты не представляешь, как все вокруг
меняется! Ты слышал, что Сычкина убили сегодня?
— Нет. — сухо ответил я, но не
спросить не мог. — А как?
— Говорят, что его сожгли вместе с
домом. А там... ну, сам понимаешь, еще четыре квартиры было. Никто
не выжил.
Не означало ли это то, что мой
«современник» пошел по моим следам?
— Боюсь, это только начало. —
безэмоционально ответил я. — И идут за мной.
— Что же ты такого, натворить-то мог?
— удивился поэт, косясь на свою жену. — Убил кого из
власти?
— Нет. Знаю то, что мне не положено
знать. — почти честно ответил, оборачиваясь к Лили. — Вы мне вот
что скажите, готовы ли вы поверить в силы, которые вне вашего
понимания?