— Нет, ваше величество, они будут
держать рот на замке, я позаботился об этом.
— Тогда объявляю тебе свою
благодарность за спасение дочери.
— Это было моим долгом.
— Верно, а мой долг, как твоего
короля — наградить тебя. Пока же прощаюсь с тобой.
Намёк я понял, склонился:
— Ваше величество.
И вышел. Но остались мои тени, до сих
пор не доверяющие клятве принцессы Леве.
Все тени остались. Кроме Ирала,
который выскользнул из шатра следом за мной.
Я сделал десять шагов, минуя кольцо
стражей гвардии, затем ещё столько же, оставляя их за спиной и
только тогда чуть скосил глаза на моего советника по умениям и
техникам, на мои живые ножны.
Ирал уловил этот жест, тут же
метнулся вперёд, зависая уже передо мной. Привычно заскользил над
землёй спиной вперёд, лицом ко мне, а через миг склонил голову и
сложил перед собой руки:
— Господин, как я и надеялся,
сражения изменяют вас и с каждым разом всё сильней и сильней.
Я чуть прищурился, удерживая в себе
слова, которые срывались с губ, и заставил считать про себя. И тут
Ирал удивил, продолжил меня хвалить и хвалил совсем не то, что я
опасался и в чём хотел его осадить.
— Вы становитесь всё больше и больше
похожи на истинного Оскуридо, кровь всё сильней и сильней
проявляется в вас. Сила духа, несгибаемость, упорство,
целеустремлённость. Мне жаль, что вам до сих пор приходится
склонять голову, но я счастлив видеть, с какой королевской
гордостью вы делаете это. Господин, я рад служить вам.
Сказав это, Ирал и вовсе опустился на
одно колено, повторив то, что недавно проделал на моих глазах
Яшмовые весы — приветствовал меня, как подданный своего правителя,
словно мы не посреди шатров армии чужого королевства шагали, а
находились в моём тронном зале.
Я выдохнул и шевельнул ладонью. Без
единого символа своего тайного языка, замаскированного под жесты
техник. Но Ирал понял меня верно — тут же поднялся. Клянусь
Ребелом, если бы он был не тенью, а обычным человеком, то его
улыбка бы сейчас сверкала даже под скудным светом луны.
Что ж, пусть Ирал радуется. Я в себе
не ощущал ни особой гордости, ни особой целеустремлённости. Не
считать же ей желание добраться, наконец, до своего шатра, смыть с
себя кровь, гарь и пот горячей водой и надеть свежие ханбок и
бельё. Такие, чтобы пахли стиркой и лесом, а затем завалиться спать
и чтобы меня никто не трогал до обеда, а ещё лучше до вечера.