И наконец, нельзя забывать о работе на ближних дистанциях в
довольно плотных боевых порядках, априори сокращавшей возможности
метрового колюще-рубящего клинка, когда его просто-напросто тяжело
развернуть. Однако такие схватки были весьма возможны как на
ограниченном пространстве корабля, так и в сутолоке и тесноте
битвы.
Орки выходили из положения, куя одноручные мечи с длиной клинка
от семидесяти до восьмидесяти сантиметров для рядовых родовичей,
которые не могли себе позволить много оружия. Все, что длиннее,
заказывалось только хирдманами и опытными, обеспеченными
представителями родов, соответствующими хирдманам по
вооружению.
Я не стал изобретать велосипед, взяв за основу идею японцев с их
дайсе, комплектом из катаны (или тати) и вакидзаси, куда вакидзаси
вошел именно как меч для ограниченных пространств. В том же ключе
мыслили кавказские горцы с их комплектом шашка плюс кинжал. Кинжал
мог быть больше полуметра длиной.
Тут тоже возникали сомнения, что лучше, колющий или рубящий
инструмент. При сохранившейся быстроте поражения в сутолоке, когда
рядом находятся враждебно настроенные вооруженные джентльмены,
собственно, поочередное поражение или блокирование ударов
противников не обеспечивается одними уколами. Однако рубящий удар
уступает колющему в бронепробиваемости, ее надо было как-то
повышать.
Вновь на помощь пришел опыт предков. Что-то вроде того и для тех
же целей употребляли в Западной Европе. Тяжелые тесаки-фальшионы с
их закругленными, в определенной степени оптимизированными для
рубки клинками, весьма походили на гораздо более ранние лангосаксы,
а в некоторых вариантах позволяли и колоть.
Однако профессионалы войны, немецкие ландскнехты, а также
французские жандармы (тяжелая латная кавалерия) вместо фальшиона
нередко применяли как исключительно рубящее оружие малхус,
короткий, широкий, тяжелый меч-саблю с сильным скосом в передней
части. Их профессионализму я и доверился. По моим прикидкам, такой
меч массой до трех килограммов, идеально приспособленный для мощных
рубящих ударов в ограниченном пространстве, представлял самое
устрашающе-эффективное оружие в тесноте корабля или в сутолоке на
поле боя. Малхус — практически тот же топор. Правда, им невозможно
эффективно колоть доспешных, но этим недостатком я пренебрег. В
любом случае толщина и ширина клинка не позволяли глубоко колоть
кого угодно, как и тем же, например, фальшионом. А для уколов у
меня, как и у ландскнехтов, имелся кинжал.