— Да пошёл ты! — схватила сумку дрожащими руками и даже не решилась сделать шаг. — Я тогда соврала. Обо всём.
— Соврала? Опять его выгораживаешь? Это всё он! Я помню, как он на тебя смотрел, каким масляным взглядом! А ты, как вертихвостка, только и делала, что юлила и улыбалась. Мы с матерью с ума сходили, думали…
— Ты никому не доверяешь!
— Он украл деньги тебе на аборт? — отца будто осенило
— Что?! — у меня даже челюсть отвисла. — Ты спятил… Ты просто псих! Ты сам не понимаешь, что говоришь! Господи, я тебя ненавижу! Ненавижу! Ты ненормальный, ты урод! — сама не поняла, как подошла к отцу. — Кто бы знал, что творится в нашей семье… Всё мне завидуют. Знали бы, чему они завидуют…
Я кричала и кричала. Женя будто понял, что сейчас меня накроет — успел меня перехватить. Билась в его руках и продолжала кричать.
— Дочь декана! Серебряная ложка во рту! — лягнув брата, выбралась из его рук. — Ты можешь быть только хорошим профессором, но отец и муж из тебя вышли херовые! И я догадываюсь, почему у тебя с практикой не срослось! У тебя эмпатии на спичечную головку не наберётся! Ты бездушный, эгоистичный, самоуверенный…
Щеку обожгло, будто кипятком плеснули. Задохнувшись, схватилась за щеку.
— Не смей ее трогать! Не смей!
Женя отшвырнул меня так, будто я была тряпичной куклой. Вцепившись в отца, он принялся трясти его за грудки. Разнимали их мы уже вдвоём: мама и я пытались усмирить Женю, который просто с цепи сорвался. Он побледнел от злости и всё-таки пару раз ударил отца по лицу.
— Успокойся! — я обхватила шею брата руками и потащила его к двери. — Уйдём! Он не стоит того!
Но Женя и не думал уходить. Он просто скрылся в комнате, а я же пулей вынеслась из квартиры. Успела прихватить только сумку. Размазывая слёзы по лицу, сбегала по лестнице.
— Дурак! Зачем ты влез? — костерила брата на чём свет стоит. — И без тебя было фигово… Сказал бы правду! Зачем было лгать? Ещё и кинулся меня защищать!
Мне это напомнило моё признание и мою ложь в кабинете у отца. Почему я про Игоря правду не сказала? Наверное, это всё наше семейное упрямство. Вот и всё.
На улице было уже прохладно, пусть и ещё светло. Меня колотило. Молчаливая истерика доводила до кипения. Вера не брала трубку, а больше податься было некуда. Напрасно я ей звонила, держа в дрожащих руках телефон. Пытаясь что-то сообразить и придумать, твёрдо решила, что домой не вернусь. Сегодня так точно.