Да, пожалуй, единственное, что меня бесит в Викторе Алексеевиче, так это «Леночка». Плевать на уменьшительно-ласкательную интерпретацию моего паспортного имени. «Анжелочка» - было бы тоже нормально. По факту предъявить ему что-либо я не могу, равно как и сказать «называйте меня просто Анжела». Иначе к больным почкам добавится еще и психиатрия. Сколько раз рациональная часть меня хотела поменять фамилию и имя в паспорте, чтобы никто и думать не думал называть меня вот так, но превалирующая суеверная часть меня вовремя просыпается. Нельзя и все тут. Может эта дурь когда-то выйдет из меня, но пока никак.
Всякий раз, когда я задумываюсь пойти в паспортный стол, перед глазами встает старушка,которой однажды добрая девочка Лена помогла дотащить сумки до дома. Бабулька в свою очередь оказалась то ли гадалкой, то ли провидицей, поди ее разбери. Тогда, будучи шестнадцатилетней девчонкой, я не сильно задумывалась над ее словами. Во-первых, бабулька нагадала мне беременность в течение года. Для тихушницы-ботанки Ленки Плискиной, которая тихонечко смотрит в сторону первого красавчика в классе, Петечки, и даже за ручку ни с кем не держится – это было что-то нереальное. Во-вторых, «не спускаться под землю, пока не родишь, иначе кровь польется» – тоже не шибко сильно вселяло веру в ее слова. Ну и самое главное: «Когда захочешь изменить имя в паспорте – вспомни мои слова. Нельзя менять. Никогда. Фамилию только мужью. Поменяешь – червей будешь кормить». Пожалуй, шестнадцатилетняя Леночка восприняла слова бабульки, как бред сумасшедшей. Если фамилию мне и хотелось покрасивее, то уж имя меня устраивало по всем фронтам. Я на это все только мило улыбнулась и дальше пошла. А чуть более чем через год, не только беременной оказалась, но и «шалавой со стажем», судя по надписям на заборе и другим видным местам нашей славной деревни. От чего не только хотелось имя сменить, но и сделать куда более серьезные вещи со своей никчемной жизнью. А дальше по счастливому случаю – Москва, а там и работа курьером. И вот оно метро, которое и оказалось тем самым «не спускаться под землю, пока не родишь». Как потом не поверишь в слова бабульки, когда та попала своими словами на все сто, причем дважды? Уж что-что, но червей я кормить не хочу. Рано. Вот поэтому рациональная часть меня отдает свои позиции суеверной.