Бро и не
подозревал, что коротким клиночком можно фехтовать как шпагой –
выпад француженки оказался длинным – прелестная девушка двигалась с
грацией и быстротой юной кобры. Ольгу спасла лишь бдительность –
она явно была знакома с боевыми навыками гостьи, успела отскочить и
заслониться покачнувшимся столиком.
Француженка
яростно фыркнула, выплюнув великолепный насыщенно-оранжевый бутон
тюльпана, (один из лепестков повис на нежной щеке, что
необыкновенно шло голубоглазой девушке), утерла залитый водой
розовый ротик и поведала:
— Вчерашние
цветы? Мне?! Не прощу, vieux стерва!
— Дамы!
Сударыни! Успокойтесь! – сознавая тщету своих усилий, воззвал
Бро.
— Заткнись,
князь! – в один голос яростно отозвались красавицы.
Может, это
они на «сударыни» так взвились? Да нет, не в словах дело. Завелись
девчонки, тут нужно немедля помощь звать – дворню и этих…
городовых, драчуний водой в брандспойтных количествах разливать или
в смирительные рубашки вязать. Если конечно, эти рубашки уже
изобрели.
Ольга
толкнула ногой стол навстречу сопернице и попыталась обрушить на
голову француженки портьеру с окна. Но карниз держался
крепко…
«Умели
делать» – подумал Бро, устремляясь к двери. Лосины и шпаго-рапиру
приходилось поддерживать двумя руками, скорость бега снижали
звякающие шпоры. Но до дверей было не так уж далеко.
— Куда,
урод?! – завопили красавицы, согласованно прекращая
сражение.
— Людей
позову. Я мигом! Не волнуйтесь! – отозвался самоотверженный
князь.
— Стой,
сопляк! Rat!
Бро
осознал, что его сейчас догонят, ибо приспущенные штаны и неуклюжая
шпага даже на спринтерских дистанциях ускорению бега ничуть не
помогают. Но стоило выскочить за двери, как створки начали сами
собой закрываться. Магия!
— Помогай,
чучело! – взвизгнула горничная, наваливаясь на массивную резную
створку. Из гостиной нарастал топот. Вот ангельские же красотки, а
топочут как пара рысаков.
Бро
стремительно подпер вторую створку, удержал первый удар в дверь,
тут горничная заблокировала ручки дверей заранее подготовленной
метлой. Вышколенная, молодец. За дверью звонко сквернословили,
били-пинали, и кажется, кололи стилетами преграду.
Женская
ярость – жуткая вещь. Дверь жалко, истинно штучной резьбы.
Была.
Всё –
стихли. И предсмертных криков не слышно, только
перешептывания.
Бро кивнул
горничной и тоже перешел на шепот: