Водой Бро
облился исключительно холодной, она действительно имелась в
неограниченном количестве, ну и еще что-то имелось, практически
неограниченное, вон – ходить даже после отрезвляющего обливания не
особо удобно.
Бро неловко
присел в офисное кресло, придвинул учебник, глянул, вновь не уловил
никакого смысла. Нужно подход менять. Не дается это солено-соборное
уложение, хорошо, временно обойдем, выкорчуем иное задание. А
Соборное позже непременно возникнет, встанет в понятное и четкое
хронологическое место. А еще лучше отвлечь мысли от расстановки
букв-цифр в тестах и слегка пробежать классику – там буквы уже
четко расставлены, проверены временем и восторгом бессчетных
литературных критиков.
Страдалец с
ненавистью закрыл файл с вариантами – засияла экранная заставка с
персонажами Вендалиона – единственное игровое-развлекательное,
уцелевшее в зверски кастрированном ноуте. Бро с тоской глянул на
рисованных, до зубов вооруженных девушек, открыл задания по
литературе, сосредоточенно закинул ноги на стол.
Тургенев
«Отцы и дети». Актуально. Отрывок…
«– Вот мы и дома, – промолвил
Николай Петрович, снимая картуз и встряхивая волосами. – Главное,
надо теперь поужинать и отдохнуть.
– Поесть действительно не худо, –
заметил, потягиваясь, Базаров и опустился на диван.
– Да, да, ужинать давайте, ужинать
поскорее. – Николай Петрович без всякой видимой причины потопал
ногами. – Вот кстати и Прокофьич.
Вошёл человек лет шестидесяти,
беловолосый, худой и смуглый, в коричневом фраке с медными
пуговицами и в розовом платочке на шее. Он осклабился, подошёл к
ручке к Аркадию и, поклонившись гостю, отступил к двери и положил
руки за спину.»
Бро с
изумлением оторвал взгляд от экрана:
—
Неожиданно. Волосами трясут, пуговички, платочки розовые, подошел к
ручке и тут же руку за спину? Нет, мы тут люди современные, без
фобий. Но вот в нашей бригаде о подобных отношениях упоминали
конкретно и нелитературно. Я еще не перестроился, мне такое читать
трудно.
«Павел Петрович вынул из кармана
панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями – руку,
казавшуюся ещё красивей от снежной белизны рукавчика, застёгнутого
одиноким крупным опалом, и подал её племяннику. Совершив
предварительно европейское «shakehands», он три раза, по-русски,
поцеловался с ним, то есть три раза прикоснулся своими душистыми
усами до его щёк, и проговорил: «Добро пожаловать».