— Я отличный руководитель, — кивнул в ответ Белов. — У меня
прибыльный бизнес. Персонал неплохо зарабатывает.
— Любишь порулить? — не успокаивалась подвыпившая актриса.
— Есть немного, — будто извинялся Белов. — Помогаю начинающим
юристам без опыта, спасаю обманутых граждан… много всего…
Светлана рассматривала Альберта от лысеющей головы до вполне
приличной обуви. Почти двадцать дней, почти три недели этот псих
держал её взаперти. Он кормил её гамбургерами, жареной картошкой и
газировкой с бутербродами. «Килограмма два набрала, — думала
актриса, вспоминая свою складочку на животе. — Вот это маньячело!..
взял и откормил жертву, как свинью! Может, он хочет меня
сожрать?»
— Альбертик, а ты мне нравишься! — впервые не назвав «Петечкой»,
обратилась к Белову Светлана.
— Известный факт: стокгольмский синдром заложника, — умничала
Александра. — Ты влюбилась в сильного мужчину, в своего мучителя…
исключительно из-за страха...
— Сочникова, не учи учёную! — перебила Ротман. — Ещё не родился
тот мужик, что Светку Иваненко напугает шведской семьей.
Актриса назвала свою настоящую фамилию. Она скрывала от всех
своё прошлое, а здесь раскрылась, будто эти люди и дом, где-то за
городом — стали родными для неё. Светлана сама чувствовала перемены
в себе. Восемнадцатидневное заточение в подвале пошло ей только на
пользу. Почему и как это случилось, она не понимала. Но ей снова
хотелось жить, пить из кружки, закусывать колбасой и хлебом; даже
думалось о новых ролях. И дело совсем не в синдроме заложника —
совсем нет. Её восхищала просторная кухня, комната с высокими
потолками, каменный стол, за которым она сидела; ей нравилась Сашка
Сочника — чёрт побери! Белокурая писательница с распущенными
волосами вызывала у неё приятные чувства, так и тянуло прижать её к
груди; а парень в очках нравился по-настоящему, как мужчина.
— Кобелина ты, Альберт! — сделала вывод актриса и рассмеялась. —
Твою же мать!.. Светка в тебя влюбилась! Ну, надо же!
Она закрывала ладонью лицо, смеялась и плакала. Ей хотелось
расцеловать маньяка-юриста, обнять вредную писательницу — это
просто сумасшествие какое-то!
— Хорошая ты баба, Света, — призналась Саша. — Но что скажешь,
когда узнаешь, что в этом доме греха нас четверо?
Актриса Ротман, как по команде режиссёра перестала смеяться. С
любопытством она уставилась на Александру и спросила, сложив
бровки, словно увидела корзину с пушистыми котятами: