Замок тоже простецкий — открыл я его
еще быстрее, чем вскрыл тачку.
Внутри — прихожая с гардеробной,
гостиная с обычным набором мебели: диван, два кресла и телевизор.
Кухня и столовая чуть дальше, все очень просто обставлено и не
содержит роскошных или уникальных деталей.
Ни тебе лепнины, ни картин в
золоченых рамах, ни декоративного оружия или доспехов.
На втором этаже в конце коридора я
видел приоткрытую дверь, из которой лился мягкий свет. Прикрутив к
пистолету глушитель, на цыпочках подошел, приоткрыл дверь и вошел
вовнутрь.
Обычный кабинет. Крепкий стол.
Стеллажи с пыльными книгами. На потолке — люстра с тремя
лампочками.
Мамлеев сидел в кресле спиной ко мне
— из-за спинки виднелась только солидная залысина.
Я уже поднял руку с пистолетом, как
вдруг…
Я громко чихнул.
Проклятье! Серьезно?! Надо кончать
старика как можно быстрее и валить!
Однако он даже не шелохнулся. Спит,
что ли? Между нами едва ли пять шагов. Или…
Осторожно обойдя кресло, я цокнул
языком, покачал головой и спрятал пистолет за пояс.
Меня уже кто-то опередил — на лице
Мамлеева застыло удивленное выражение, рот был чуть приоткрыт,
словно бы он так и не успел что-то сказать, между глаз же
красовалась аккуратная дырочка, как по учебнику.
Признаться, такое со мной в первый
раз. Неужто старикан насолил кому-то так сильно, что Агентство не
поскупилось отправить по его душу сразу нескольких убийц?
Да нет, бред какой-то.
Было у меня нехорошее чувство, что
что-то здесь нечисто и очень дурно пахнет. И я не про старика.
И будто подтверждая мою теорию,
где-то вдалеке завыли быстро приближающиеся сирены.
***
Лайки, комментарии и подписки на
профиль заметно вдохновляют автора.
Так, ладно, без паники, где наша не
пропадала. Для начала необходимо свалить подальше и побыстрее — у
меня минуты три, не более. А уже потом думать о том, кто и почему
втянул меня в какую-то странную авантюру.
Сколь легко власть спускает то, что
арики превращают друг друга и случайно — а нередко и очень даже
специально — попавшую под горячую руку чернь в отбивную, столь же
быстро и сурово карают простых людей за вред, причиненной
знати.
Я, конечно же, де-юре арик — Максим
Степанович Львов, здравствуйте, очень приятно, обойдемся без
обнимашек, ничего личного — однако де-факто прав у меня как у
последнего простолюдина.