Заметив, что Ирет клюет носом, Шен и сама решила немного
поспать. Это сейчас она свободна, а завтра — безумный день. Пришло
время преподать Альянсу хорошо запоминающийся урок на Манхене.
Девушка ехидно захихикала, представив, что ждет святош и ее «горячо
любимых» соотечественников. То-то порадуются.
Вскоре девушки улеглись. Ирет мгновенно засопела, уткнувшись
старшей подруге носом в подмышку. Шен покосилась на нее,
улыбнулась, погладила по голове и тоже провалилась в сон.
Джако медленно обходил фургон с таким изумлением на лице, что
Санти едва сдерживал смех. Остальные скоморохи тоже выглядели
слегка пришибленными, бросая на рыжего косые взгляды и явно пытаясь
понять, каким это образом в руки их нового товарища по труппе попал
военный фургон. Перекрашенный, сильно переделанный, но все равно
военный. Да еще и штабной. В нем можно было вполне комфортно жить,
а не только путешествовать. Тройные стенки с утеплителем между
ними, печка с запасом угля, четыре небольших спальни, кухня,
большая кладовка, и даже туалет, снабженный магическим сжигателем
отходов. Вся эта роскошь не могла стоить меньше тысячи золотых. Да
и не продавали в Элиане военные фургоны никому, даже списанные
доставались только вышедшим в отставку.
— Откуда? — повернулся к Санти продолжающий недоверчиво
покачивать головой Джако.
— Один бывший офицер гвардии обязан мне жизнью, — солгал рыжий.
— Случайно вышло. Вот он и отблагодарил этим фургоном.
— Повезло тебе, парень... — во взгляде гиганта читалось
недоверие, но он не стал требовать подробного рассказа.
Кони тоже вызывали уважение — четыре огромных мохнатых
неприхотливых битюга яриндарской породы. Они прямо в снегу в самый
мороз спать могут — и не замерзнут. Такие лошадки стоят, самое
малое, по полтысячи каждая. И парень утверждает, что это подарок?
Как же. Да офицер бросил бы скомороху кошелек, и все дела. Нет,
неладно тут что-то.
Странный он, этот Санти, если разобраться. Ведет себя вовсе не
так, как положено скомороху, проклятому Церковью. Гордый, что твой
высокий лорд. Исчезает при первой возможности, приятели к нему то и
дело шастают, да две девицы, такие, что глаз не оторвешь. Делия вон
на рыжего глаз положила, шипит от ревности, а он — ноль внимания,
фунт презрения. Вспомнив одного из приятелей рыжего, некрасивого
парня среднего роста, Джако нервно поежился — он готов был голову
на отсечение отдать, что видит перед собой аристократа древнего
рода. Один высокомерный взгляд чего стоит.