Мысленно «развернув доску» нашей
партии, я лишь посочувствовал Николаю. Он пришёл на переговоры с
проигрышной позицией. Ему есть что мне предложить, но предложить
это прямо он мне не может. Бедолага!
— Вы успели продемонстрировать
готовность к сотрудничеству, — выдал он, наконец.
Ай молодец! Ничего такого не сказал,
но и руку протянул, образно выражаясь, и дубинкой погрозил, мол,
знает, чем я занимался этим летом.
А самое главное – я теперь точно
знаю, что он с Медиатором связан, а не просто удачное
совпадение.
— Зачем отказываться от выгодных
предложений? — улыбнулся я. — У аномальщиков зарплата, конечно,
далеко не самая низкая, грех жаловаться, как говорится. Вот только
никто ещё не разбогател, работая за зарплату.
— А вы бы хотели разбогатеть? —
зацепился Николай за мою фразу.
— Тот, кто скажет, что не хотел бы,
— я не торопясь сделал глоточек кофе и поставил кружку обратно на
блюдце, — или дурак, или блаженный, или лжец.
— Пожалуй, в этом есть смысл, —
кивнул Николай. — Возможно, я мог бы быть вам полезен на пути к
вашей цели?
Так… что мы имеем? У Николая, хотя
сомневаюсь, что это его имя, нет уверенности в моей
благонадёжности. Поэтому напрямую он мне своё таинственное
предложение сделать не может. Медиатор тот не церемонился, значит,
был в куда большей степени уверен в себе. Или знал про меня меньше.
Теперь же у Николая сомнения. Вот он и кидает намёки, вместо того,
чтобы сказать прямо. Или… Медиатор, в общем-то, не такое уж
серьёзное дело предлагал. А у Николая, значит, что-то посерьёзнее…
И при этом они в одной команде, почти наверняка. А что может быть
ценнее золотых самородков и драгоценных камней?
Ответ очевиден: информация. А кому
она нужна? Да знаем мы, кому… тоже мне, секрет.
— Знаете, Николай, — я откинулся на
стуле, — весьма символично, что вы назначили встречу именно в этом
кафе.
— Да? Почему же? — кажется, я его
немного сбил с толку.
— Если бы история пошла немного
по-другому, и в 85-м к власти пришёл Горбачёв, в этом самом кафе
мог бы открыться первый Мак-дак в Советском Союзе. Ну знаете,
гамбургеры, кока-кола… А сейчас во всём Союзе, наверное, нигде
нельзя купить самую обычную колу. Не продаётся, и всё тут.
На лице у Николая не дрогнул ни один
мускул, но вот сердце резко ускорилось, я это хорошо слышал. А ещё
он почувствовал опасность для себя, и теперь я чувствовал этот
характерный запах страха.