- Ха! Ха! - выдыхал Аркан, нанося очередной рубящий, мощный
удар.
Эльф, видимо, рассчитывал, что его соперник выдохнется:
уклонялся, ставил скользящие, легкие блоки, работал ногами, пытаясь
подловить Буревестника на неустойчивой позиции - но тщетно. Герцог
был неутомим. В какой-то момент Эадор почувствовал слабину: как
будто элементы яростной атаки молодого Аркана стали повторяться.
Нужно было заканчивать бой - иначе они и вправду могут покалечить
или убить друг друга!
Поэтому, танцуя и уворачиваясь, эльф выжидал момент. И в
какой-то момент, когда Буревестник, сделав очередной размашистый
выпад, кондотьер Черных Птиц сделал молниеносный перекат и ужалил
самым кончиком, самым острием меча. И в тот самый момент, когда
недостойный светлого витязя, но такой подходящий для наемника
торжествующий крик от пролитой крови противника был готов сорваться
с его губ, он грянулся на землю.
Ему казалось, будто в голове у него ударили в набат. Глаза
заволокло красной пеленой, а потом он услышал голос:
- Однако, достал меня! Достал, остроухий черт! Бой окончен,
Эадор, друг мой, дай Патрику перебинтовать твою распрекрасную башку
и я тебя обниму!
Эльф протер лицо ладонью и увидел, что рука его вся в крови.
Аркан рядом приплясывал на одной ноги - красная струйка стекала за
отворот ботфорта, штанина была мокрой и липла к телу.
- Как ты..? - очумело помотал головой Эадор
- Рукоятью. Ащ-щ-щ, больно ты меня! Тебе стоит следить за
выражением своего лица в драке, - пояснил Аркан. - Ты
прищуриваешься прежде чем устроить какую-нибудь пакость.
- Маэстру, бой окончен! - вежливо прокашлялся Скавр. - Вы готовы
примириться?
- О-о-о-о да! - широко улыбнулся Аркан. И не удержался от
шпильки: - С большим удовольствием и прельстивостью!
Намек на эльфийскую манеру изъясняться был более чем жирным.
- Какая вы все-таки вредная семейка, - склоняя голову перед
Патриком Доэрти, который уже обрабатывал его рассеченный лоб,
проговорил Эадор. - И да, мир, мир и дружба! Разлад - в
прошлом!
Аскеронский герцог и эльфийский кондотьер обнялись,
присутствующие зааплодировали, на их лицах появились улыбки.
Офицеры, убедившись, что их господину ничего больше не угрожает, по
одному принялись спускаться вниз, с крыши барбакана. Остались
только самые близкие и Аркан, усевшись на споро подставленный
слугами стул и спросил в воздух, ни к кому конкретно не
обращаясь: