Вдруг, какая-то крупная женщина с криком: «На кого же ты нас покинул?» едва не прыгнула в могилу, но находившиеся рядом люди вовремя подхватили бившуюся в истерике и скрылись с ней в глубине кладбища.
Водрузив мраморную плиту поверх могилы, могильщики, похватав лопаты, неуклюже лавируя между людьми, направились к выходу. На сегодня их работа была закончена и можно было пропустить по стаканчику: «Для сугрева и за усопшего».
Ник ещё долго стоял возле надгробья, думая о своем. Тихо подошедший к нему Филин, положив ему на плечо руку, жестом предложил выдвигаться обратно.
— Когда вы сможете отвезти меня домой?
— Ты уже дома.
— Это не мой дом и никогда не будет моим. Тебе это известно лучше всех.
Филин вздохнул и ещё больше стал похож на свою птичью фамилию.
— Всё меняется, мир меняется…
— Давай обойдёмся без этого, — перебил его Ник.
— Хорошо, — склонил голову Иван Иваныч. — Но задержаться всё равно придется. Тебя вызывают в седьмой отдел.
— А без меня никак? Можно обойтись стандартной формулировкой «Дела рода».
— Как ты только что подметил, официально это не твой дом. Даже не дом твоей мачехи, пока не обнародовали завещание и не проведён ритуал. Так что придется съездить. Хотя может и не придётся, вон, посмотри: на бордюре стоит мужчина, даю золотой, что по твою душу.
Прохаживаясь взад-вперед с немым ожиданием и иногда поглядывая на часы, мужчина больше походил на менеджера средней руки, чем на спеца седьмого отделения. Но как только он увидел приближающихся Филина и Ника, он сразу оживился, лицо перестало иметь отрешенный вид, и он с военной выправкой пошёл на сближение.
— Капитан Басаргин, Константин Олегович, Николай Григорьевич?
— Да.
— Мне нужно задать вам несколько вопросов. У вас найдётся пара минут?
Ник оглянулся на Филина, тот утвердительно кивнул.
— Да, найдётся.
— Хорошо, — он нажал на диктофон на часах. — Расскажите, где вы были в момент нападения?
— Я разговаривал с графиней Шелиховой как раз перед обедом. А прибыл накануне.
— Не заметили ничего странного?
— Нет.
— Хорошо, — капитан сделал неловкое движение рукой, и папка, находившаяся у него под мышкой, выпала, раскидав бумаги по мокрому асфальту. К ногам Ника прилетела фотография улыбающейся девушки: он наклонился, поднял фотографию и всмотрелся в снимок.
Пальцы закололо тысячами иголок. Фотография, ожив в руках, перестала улыбаться, посмотрела на него печальными, полными слёз глазами: «Помоги мне, мне страшно… я не хочу умирать...»