— Это мой родовой клинок. — пояснил страдалец, забирая у меня
шпагу. — Я всегда чувствую где он находится. И тем более, он дает
мне знать, если в руки его берет посторонний человек.
— Извини, я не хотел тебе навредить. — повинился я.
— Ничего. Я тебя понимаю. Когда твою родовую шпагу ломают перед
всем строем, мало кто может остаться равнодушным. Как ты еще руки
на себя не наложил, с твоим-то характером.
— А что с моим характером? — попытался немного узнать про себя
я.
— Извини, конечно, но ты тряпка. Зачем только в армию пошел.
Сидел бы в своем имении в ус не дул.
— Возможно. — дипломатично ответил я. — Но, хочу заметить,
тряпкой я был. Теперь все будет иначе.
— Похвальный настрой, дружище. Но твоя нынешняя репутация не
позволит тебе это сделать.
Вот тебе и на. У меня еще и репутация ниже плинтуса.
За разговорами мы вернулись в палату и тут я узнал кое-что новое
для себя.
Подайте патроны, поручик Голицын
Значит так, что я узнал про себя: я рохля и тюфяк, корнет от
кавалерии, служу всего несколько месяцев. За позорные успехи в
учебке, как то фланкировка, конный строй, владение шпагой и
дальнострелом (этот типа ружья, но заряжается магией и может бить
на дальние расстояния), а также в наихудшем изучении воинского
устава за последние двести лет, командир нашего гарнизона, лично,
не далее как позавчера вечером (как раз перед моим появлением), при
воинском строе сломал мою родовую шпагу.
Такого позора ни кто не переживал. А я вот пережил. И это еще
больший позор. Да что ж мне везет-то так?
А рассказал мне все это мой сосед по палате — поручик Голицын
Алексей Анатольевич, представитель княжеского рода Голицыных, а
точнее, ее обедневшей ветви, захудалых провинциальных помещиков
Васильевичей. Алексей как и я, отправился на государеву службу,
чтобы сыскать себе славу и богатства, но попасть в армию смог
только дав сумасшедшую для его личного бюджета взятку — один
золотой червонец и карету с упряжью. Интересно, какую взятку дал я
сам?
Нрава он оказался не злобливого и относился ко мне
снисходительно. Чаще всего не замечал. Его целью была карьера
военного, которой все время мешали припадки той самой родовой
болезни, которая пала только на одну из ветвей тех самых
Васильевичей. Приступы должны были скоро закончится и он планировал
вскоре вернуться в строй.