– Ай-яяй! – взвизгивает башкир, хватаясь за спину. – ан, бачка!..
– Разве так лошадей выводят? – кричит молодой человек, спешиваясь и выхватывая у Ахметки повод. – Родитель, ты ее сзаду пугай… Да не бойся. Ахметка, а ты чего стоишь?
Все четверо начинают гонять пугливого иноходца на корде, но он постоянно срывает и затягивает повод. Кончается это представление тем, что иноходец останавливается, храпит и затягивает шею до того, что из ноздрей показывается кровь.
– Бей его!.. Валяй! – визжит старик, привскакивая на месте.
Никита откинулся всем корпусом назад, удерживая натянувшийся, как струна, волосяной чумбур, а Лиодор и Ахметка жарят ошалевшую лошадь в два кнута.
– Ой, батюшки, до смерти забьют! – вскрикивает в кухне толстая стряпка Аграфена, высовываясь из окна.
Кухня в подвале, и ей приходится налегать своим жирным телом на тощего старичка странника, который уже давно лежит на подоконнике и наблюдает, что делается во дворе.
– Тетка, этак и задавить можно живого человека! – ворчит странник, напрасно стараясь высвободить свое тощее старое тело из-под навалившегося на него бабьего жира.
– Ох ты, некошной! – ругается стряпка. – Шел бы, миленький, своею дорогой… Поел, отдохнул, надо и честь знать.
Стряпка Аграфена ужасно любит лошадей и страшно мучается, когда на дворе начинают тиранить какую-нибудь новокупку, как сейчас. Главное, воротился Лиодор на грех: забьет он виноходца, когда расстервенится. Не одну лошадь уходил, безголовый.
Странник слез с окна, поправил длинную синюю рубаху, надел котомку, взял в руки берестяной бурачок и длинную палку и певуче проговорил:
– Спасибо, Аграфенушка, за хлеб, за соль…
Это был тот самый бродяга, который убежал из суслонского волостного правления. Нахлобучив свою валеную шляпу на самые глаза, он вышел на двор. На террасе в это время показались три разодетых барышни. Они что-то кричали старику в халате, взвизгивали и прятались одна за другую, точно взбесившаяся лошадь могла прыгнуть к ним на террасу.
– Папенька!.. Папенька, не бейте лошадку!
– Лиодор, иди сюда, завтрак готов!
Бродяга внимательно посмотрел на визжавших барышень и подошел к Лиодору.
– Дай-ка мне повод-то, хозяин, – заговорил он, протягивая руку.
Лиодор оглянулся и, презрительно смерив бродягу с ног до головы, толкнул его локтем.
– Дай, тебе говорят!