Ну, надо же! Это тело, словно переняло привычки Абсолюта, и даже
пыталось шутить.
— Я дал клятву Империи защищать её народ! — Алексеев на секунду
вскинулся. — Весь народ... А ещё я дал клятву Истребителя защищать
всё человечество.
— Да, да, я в курсе, — рассмеялась тень. — Но ты не боишься,
что, встав у меня на пути, на одного Абсолюта в Империи станет
меньше? Это ведь будет так обидно. Такой преданный идеалам молодой
Одарённый. Ему еще жить и жить...
— Не боюсь, — коротко кивнул Алексеев.
— Да... это я вижу, — сокрушённо покачал головой незнакомец. —
Не ожидал тебя здесь увидеть. Не ожидал. Оно тебе надо, Женя? Я
тебе еще в прошлый раз сказал, что восхищён твоей преданностью. Но
также сказал, что ты дурак. И своего мнения я не поменял. То, что
мы тебе предлагали, намного лучше всего того, чего ты достигнешь
собственными силами.
— Лучше? — Алексеев в первый раз за весь разговор криво
усмехнулся. — Командовать трупами, на твой взгляд, лучше, чем
свободно жить и дышать полной грудью?
— Ты неисправимый романтик, Женя, — покачала головой тень. — Но
эта твоя инициатива была лишней. Я считаю до трёх, и если ты сейчас
не отойдёшь в сторону, то я, так или иначе, пройду в Галактионовку.
Вот только ты этого уже не увидишь. Итак, отчёт начался. Раз!
Вокруг наступила такая звенящая тишина, что мне показалось — все
животные и птицы в ужасе разбежались-разлетелись в стороны, своим
звериным чутьем предчувствуя, что находиться им здесь не нужно. Моя
интуиция тоже намекала, что надо бы отойти подальше. Но нет, это
тот момент, когда я её не послушаюсь.
— Два! — произнёс незнакомец, всё так же расслабленно.
Алексеев в это время продолжал накачивать в себе силу.
Чувствовал, что желейки, расположенные у него за пазухой в
условно-проницаемом контейнере, прямо сейчас втягивались его тело.
Кстати, отличная штука. Надо будет себе такую взять. А то будет у
меня хроническая изжога. Никакое парное молоко не вылечит.
Собственно, Алексеев поступил ожидаемо. Я бы тоже так сделал. Он
не стал дожидаться «три», а мгновенно бросился в атаку. Всегда
любил наблюдать за дуэлями сильных людей. Действительно, сильных.
Все выпады, финты, увороты — это для слабосильных аристократов,
которые играют на публику и хорошо знают, что убить их помешает
либо судья, либо чей-то друг, либо природная мягкотелость
соперника.