Известная неизвестность.
И вновь, с мыслей о возможном будущем я был вынужден
переключаться на «наследие» Виктора. Мысли сами собой приходили к
тому, что нужно стараться использовать по максиму то, что получил
от него, но как это сделать? Как, если я даже не понимал, по какому
принципу работают его силы? Что из себя представляет Копьё, не
позволявшее Виктору умереть. А бессмертие? А если голову отрезать,
оно поможет? А руку? Ногу? Мне было важно понять это. Не конкретно
про «ногу», а в целом. Понять, на что способны... эм, способности
Франкенштейна. Понять его пределы, сильные и слабые стороны, чтобы
знать, в какую сторону, так сказать, развиваться, ведь одно дело
понимать, что можешь сделать «пиу пиу» из рук, а другое — как это
работает и как, в случае чего, «починить». И это сводило с ума. У
меня было слишком много вопросов, а ответов на них — крохи.
Из «курса молодого попаданца», устроенного Виктором, я знал, что
ответы на часть вопросов я найду в его записях. Но записи — это не
знания. Сомневаюсь, что он в них записывал бы настолько важную
информацию, как например о том, как работает сыворотка, или как
конкретно создавалось Копьё. Такие знания не хранят там, где до них
могут легко добраться. Особенно когда на тебя охотится половина
сверхъестественного мира!
Хах, говорю же — рефлексия. Своеобразная, но всё ещё
рефлексия.
В очередной раз, после тщетных попыток проникнуть в заветную
комнату в подсознании и череды самобичевания по поводу и без, я
решил справляться с вновь нахлынувшим стрессом привычным способом.
Отправился заедать его на кухню, тем более в тот момент мне это
было полезно — «шкилетиком» я так и не перестал быть.
И вот, когда я молчаливо набивал брюхо в пол третьего ночи,
деревянная дверь в столовую с неприятным скрипом открылась.
— Приятного аппетита, — Джошуа, тот самый святой отец, которого
я встретил ещё в самый первый визит в церковь, едва заметно
прихрамывая прошёл внутрь, попутно кивнув мне.
— Благодарю, — ответил я с запозданием, запив набитую в рот еду
стаканом простой воды. Мужчина на это лишь едва различимо улыбнулся
и продолжил доставать себе из холодильника еду.
Спустя минут пять молчания, за которые мужчина закончил с
разогревом макарон с мясом в микроволновке (тоже был поначалу
удивлён, что в тысячелетней церкви есть микроволновка, но потом
привык) и выставив тарелки на поднос, направился ко мне.