– Ты с нами?
– Влад подобрал на улице, решил составить вам компанию. Куда
поедем?
– К Смирнову, куда ж еще! – звонко рассмеялась девушка. – Ржев
уже все уши прожужжал их расстегайчиками, грех не отведать.
– Так ведь в самом деле божественные! – вклинился в разговор
тощий долговязый рыжий парень, севший на переднем сиденье.
– Поедим-поглядим… А что сегодня наливают?
– О-о, брат, ты их погреба не видел… Дядя не обидит, у него все
напитки на строжайший учет поставлены. Я бы сейчас волжской
медовухи употребил, да с кремовыми тарталетками, чтобы по губам
стекало! Ну или Вареньку угостим, а сами полюбуемся!
– Ой, дурак! – воскликнула Варвара, ловко пнув кресло сапожком.
– Постыдился бы предлагать такое!
Я дипломатично промолчал. С одной стороны, шутка в самом деле
была похабной, а с другой… Чего греха таить, я бы не отказался
посмотреть, как розовый язычок моей нимфы слизывает с губ густой
белый крем. Впрочем, уверен, в будущем мне еще представится шанс
насладиться этим зрелищем…
Автомобиль мягко шуршал покрышками по брусчатке, пока мы летели
по вечерней Москве. В моем мире исторический центр был лишь первым
уровнем города, над которым возвышались небоскребы в сотни этажей.
Цена за квартиру в таком жилье была настолько баснословной, что
ипотеку порой выплачивали внуки и правнуки владельца. Позволить же
себе пентхаус мог или вороватый чиновник, или очередная скандальная
звезда эстрады, или профессионал вроде меня. Для такой роскоши
нужно было не бояться запачкаться – мои же руки были в крови по
плечи.
Однако в этой Москве царила приятная глазу старина. Невысокие
купеческие домики перекликались со старинными башнями и нарядными
церквушками. Чем ближе мы подъезжали к центру, тем меньше обычных
домов и тем больше роскошных особняков теснились по обе стороны от
дороги. Ну хоть что-то в мире остается неизменным.
Мы остановились на пересечении Большой Дмитровки и
Камергерского, у новомодного здания с ажурной лепниной. Над входом
блестела медная табличка “У Смирнова” со стилизованными пивными
кружками. Улыбчивый портье принял одежду и проводил нас по крутым
ступенькам вниз, в уютное подвальное помещение. На роскошном
кожаном диване устроился щуплый темноволосый паренек. Его глазки
бегали взад-вперед как у хорька, и этот взгляд сразу вызвал у меня
подозрения. Его обладателем был Дмитрий Пыльский, известный в
академии повеса и дуэлянт. Его маменька с папенькой происходили из
двух старинных, чрезвычайно знатных родов. К сожалению, отпрыск
столь благородных кровей не отличался воспитанностью, зато деньгами
сорил так активно, что вокруг него вечно вилась кучка
прихлебателей. Из воспоминаний Романа я понял, что наша компания
была, пожалуй, единственным кругом общения, которых Дима держал за
“своих”. Ко всем, кроме меня, он относился как к равным, ну а
Нечаева… Нечаева он просто терпел как комнатную собачку при более
обеспеченных и родовитых покровителях.