И вот сейчас я впервые открыл чемодан, переданный с воли от
любящей бабушки. Когда-то в будущем у меня было нечто похожее,
впрочем, подобные фанерные чемоданы, обтянутые натуральной кожей
старого боевого Дерматина, были, пожалуй, у всех жителей СССР. В
первую очередь в глаза бросились фотографии и картинки из советских
журналов наклеенные на внутренней части верхней крышки. Причем
наклеенные так плотно, что оторвать их было практически невозможно.
С них на меня смотрели погибшие родители, которых я не помнил в
этой жизни. На соседней фотографии была бабуля вместе со мной. А
особенно поразила фотография бабушки, в полевой форме и с немецким
автоматом в руках, сфотографированная в каком-то лесу, в группе
таких же как она партизан. О том, что бабуля прошла всю войну,
будучи заброшенной в партизанский отряд, и часто выходившая в рейды
на оккупированную территорию, я знал из доставшейся мне памяти и
даже в какой-то степени гордился ею, хотя она, по сути, была чужим
для меня человеком. Кроме еще нескольких фотографий с нею и со
мной, остальная площадь крышки была заклеена вырезками из журналов.
Причем создавалось впечатление, что если фотографии появились
благодаря бабушке, то все остальное лепил сам Семен, ведь среди
всех остальных картинок, преобладали в основном гимнастки и
пловчихи в купальниках. Похоже при этом предпочтения отдавались тем
картинкам, на которых грудь была наибольшего размера.
Содержимое чемодана тоже было собрано с любовью и пониманием.
Здесь имелись пара трусов и маек, пять пар нитяных, и пара вязанных
носок. Толстый вязаный шерстяной свитер с высоким горлом, пара брюк
и куртка похожие на рабочий костюм, которые обычно выдают на
заводах. Мягкие домашние шлепанцы, не знаю пригодятся ли они в
колонии, но даже с виду были очень удобными и похоже теплыми.
Насколько я помню, бабушка всегда выступала против курения, однако
сейчас в чемодане обнаружились десять пачек сигарет «Прима» и блок
из десяти коробков спичек. Одна из сигарет была тут же вынута из
пачки и закурена. Но уже через пару затяжек я закашлялся и с
удивлением обнаружил, что в сигарете имеется закладка из
десятирублевой купюры, которая тут же была извлечена и перепрятана,
под стельку моих ботинок. Оказывается, старушка не зря партизанила
всю войну, и прекрасно знала куда можно спрятать деньги, с
некоторой гарантией, что их не сразу обнаружат. Уже следующую
сигарету, я тщательно обмял, чтобы убедиться в отсутствии закладок,
и только после этого закурил. Еще в чемодане имелись пара кусков
земляничного и кусок хозяйственного мыла, мочалка, новенькая зубная
щетка и металлическая коробочка с порошком, а также бритвенный
станок и пачка лезвий «Восход», лежащих в той же пластмассовой
коробочке. Я автоматически провел ладонью по своему лицу и понял,
что последнее мне пока без надобности. Похоже бриться я еще не
начал. Тут же в чемодане обнаружилась эмалированная кружка,
алюминиевая ложка завернутые в вафельное, или как принято говорить
на зоне – полотенце в клеточку. Кроме того, на самом дне
обнаружилась толстая общая тетрадь в клеточку, с пара конвертов в
ней, пара шариковых ручек и набор цветных карандашей. Один из
конвертов оказался довольно толстым, хотя и не был подписан и
заклеен. В нем обнаружилось письмо от бабули: