Вот только мой напарник, тоже из малолеток, едущий со мною в
одной камере, до сих пор вздрагивает, когда я обращаюсь к нему с
каким-то вопросом. А недавно вообще рассказал, каким увидел меня
впервые. Честно говоря, если бы меня отправили в дальние дали с
таким чудиком, который только и умеет, что ходить под себя, у
которого с нижней губы течет тонкая ниточка слюны, а взгляд прямо
указывает на то, что его хозяин даун, или что-то очень близкое к
этому, и что за свои действия ответа нести не в состоянии, я бы сам
испугался и вряд ли бы заснул рядом с таким соседом. В принципе
первые пару суток, так и было, и меня держали отдельно, но потом по
мере движения вагона, количество «пассажиров» резко возросло, и у
начальника караула, просто не было другого выхода, потому что
камеры, были, итак, переполнены, а тут пришлось принимать трех
женщин. А их уж точно в общую камеру не посадишь, хотя, судя, по их
ужимкам они были очень не против этого. Вот и пришлось, меня
пересадить в девятку, а восьмерку отдать им. С другой стороны, я к
тому времени уже пришел в себя. Во всяком случае, и собственная
память восстановилась, и то из-за чего попал в такое дерьмо,
благодаря своему предшественнику тоже вспомнил. Правда, мучиться
все же пришлось. Пока был не в себе, и ходил под себя, и ссался как
попало, а сейчас хоть и сменил портки, благо отыскались запасные в
чемодане, но все равно чувствовал себя преотвратно. Душа в вагоне
для нас зэка, как-то не предусмотрели. А я хоть и снял штаны, и
кое-как обмыл себя под краном, но чистым все одно не почувствовал.
Да и как там себя почувствовать чистым, если тот же унитаз завален
настолько, что там возвышается горка, почище пирамиды Хеопса. Если
кто из зэка и срал на нем, то стукнуть по педали смыва точно не
задумывался, а проводник похоже мышей совсем не ловит.
Да, о том, что здесь имеется проводник, и именно он обязан
смотреть за чистотой не только в сортире, но и в остальном вагоне,
я знал точно. Уж о подобном мы с Жоркой не раз говорили. Но похоже
ему на это наплевать. Вот и пришлось, раздеться еще в камере, про
шкандыбать по коридору в одной рубахе и башмаках на босу ногу,
держа в руках засраные штаны, и показывая всем зэка малолетний
стриптиз. А в туалете, попытаться хоть немного привести себя в
порядок, и при этом не задеть кучи, возвышающейся на унитазе.
Штаны, по причине, невозможности их привести в порядок, пришлось
бросить там же. А уже в камере, я переоделся в оказавшиеся в
чемодане треники. Пусть тонкие, с вытянутыми коленками и совсем не
спасающими от холода, но зато свежие и без дополнительного
коричневого груза в них.