Тихие шаги за толстой металлической дверью. Там постелены ковры,
чтобы задержанные не смогли слышать проходящих мимо инспекторов по
режиму. Дверь может открыться в любой момент, что должно
стимулировать узников вести себя хорошо и не слишком забываться.
Однако сейчас по коридору топал кто-то большой и тяжелый.
Резкий, неприятный лязг замка. Дверь медленно распахивается, и
на пороге возникает Миша Гец, в отутюженной форме, с блестящими
золотом лычками старшины, и с необычным для него иконостасом на
левой груди. Максим даже и представить не мог, как много Гец успел
получить - орден Мужества, медаль "За боевые отличия", медаль
Суворова, медаль "За отличие в службе МВД", медаль "За отвагу на
пожаре", еще какие-то значки и знаки, черный крест на правой
груди.
- Здорово, доходяга! – лицо Михаила радостно расплылось в
улыбке. – Как здоровье? Живот не беспокоит? – и, не дав даже
секунды для ответа, бросил в руки Калинину сверток с серо-мышиной
формой. – На вот, одевайся.
- Чего? – Максим ошарашено глядел на друга.
- Одевайся, говорю. Ксива твоя в нагрудном кармане, так что не
бзди, всё по закону.
- Не понял...
- А тебе пока и не надо.
Так же ошарашенно Макс стянул с себя спортивный костюм, в
котором расхаживал уже дня четыре, и медленно, чтобы не повредить
шов на животе, надел на себя свою же, только постиранную и
выглаженную форму. В довесок Гец бросил ему на шконку портупейный
ремень с пустой кобурой, и его же, практически новые, берцы. Когда
Калинин облачился в свой рабочий наряд, а на голову было водружена
кепка с зачем-то приделанным лакированным подбородочным ремешком,
Миша лишь мотнул головой, сказав: "Пошли, остальные ждут".