И в новом теле.
Сухой хлеб и так жевался с трудом, а
под пронзительными взглядами нескольких мужчин еще труднее было не подавиться.
Но девушка упорно жевала.
– Поела? Теперь признавайся! Что вы
задумали? – выдал дознаватель, не сводящий с нее глаз всё это время.
– Какова еда, таково и признание
будет, – ответила Хелен, стряхивая редкие крошки с одеяла. – Я человек. Ничего
не помню. То есть почти ничего, не помню, как оказалась в доме эйра Аршадана и
что случилось. С ракасами не дружу. Что они задумали, не знаю. А добавка будет?
Нет? А ужин тогда во сколько подают? Надеюсь, сервировка в следующей раз
получше будет?
Дознаватель то ли шеей дернул, то ли
так неловко повернулся к своим коллегам, но засопел громко. Задавал еще
какие-то вопросы, которые Хелен большей частью игнорировала или талдычила в
ответ свое – "Не помню. Не знаю".
Как ей выбираться из подземелий
Управления, не представляла. Вот это ее ракасы подставили по полной! И надо же,
как выкрутили – теперь ее, можно сказать, первого охотника на ракасов, сумевшего
хоть как-то, но поджарить своими нанами, сами люди готовы чуть ли не убить,
считая тем самым демоническим отродьем.
Какая ирония!
Еще бы понять, как Аршадан распознал
так сразу в дочери чужую душу... Но голова не хотела работать, тяжелела всё
быстрее, глаза всё настойчивее смыкались.
– Вы что мне в еду подмешали? – тихо
возмутилась Хелен, догадываясь о причине. – То есть в воду?
И не дождавшись ответа, отключилась.
***
Когда Хелен очнулась в следующий раз,
было всё так же: в камере прохладно, вокруг сплошная унылая серость, лишь
немногочисленные магические светильники разгоняли сумрак, а при ней только
тонкое колючее одеяло.
Никаких изменений. И кто знает, это к
добру или худу.
Повернув голову, девушка увидела за
решеткой две мужские фигуры. Опять тот же насупленный охранник и еще один
мужчина в черном, видимо, стражник от Управления.
Но хуже всего то, что телу
захотелось... справить свои физиологические потребности. Пристав на
руке, Хелен заозиралась и увидела в полутемном углу своей части
камеры деревянную перегородку, с одной стороны прикрытую тканевым занавесом.
Очень надеясь, что это именно то, что ей нужно, девушка встала и, опять натянув
на плечи одеяло, босиком по холодному полу под пристальными взглядами
напрягшихся мужчин проследовала в угол.