– Но вам ведь
понравилась наша ночь, – утвердительно заявил он.
Самоуверенность и легкая гордость лишь слегка
окрасили интонации, но Ева их расслышала. О, какие знакомые ноты!
Ее бывший тоже был уверен, что он бог и демон в сексе, а что она
этого не понимает, так это потому, что у нее проблемы с
сексуальностью. Но проблем у Евы не было, был эгоист в постели,
жаль, узнала она об этом только после расставания, когда позволила
себе встречаться с другими мужчинами.
– Кто вам это
сказал? – Ева в упор посмотрела на герцога. Остатки самодовольства
медленно стекали с его лица. – Поверьте, шат Вейн, если бы мне
понравилось, я бы не сбежала рано утром. А теперь покиньте мои
покои, нет нужды нам встречаться чаще, чем это необходимо для
занятий.
– Когда-то это
были и мои покои.
– Нет. Это
были покои баронессы Шатари, вашей любовницы.
Мужик, хочешь
скандал? Ты его получишь!
– Нам давно
надо об этом поговорить, Ева. Раньше вы не возражали против других
женщин в моей жизни, даже наоборот, поощряли. Да, я уже понял, что
был неправ, мне стоило расстаться с Шатари значительно раньше, чем
вы выросли, но вы не даете мне шанс все исправить! У вас был кто-то
еще?
Триединый! Как
же утомил!
– Не было.
Нет. И в ближайшие пять лет я не намерена тратить время на мужчин,
– отчеканила Ева и указала рукой на дверь.
За ее спиной
начал зарождаться воздушный вихрь.
– Вы плохо
контролируете эмоции, шата Ева, – улыбнулся Вейн, безмятежно следя
за талем воздуха. – Когда-нибудь это может сыграть на руку вашим
врагам.
– Вы здесь для
того, чтобы научить меня их контролировать, не так ли? – холодно
спросила Ева. – Если вы считаете, что ваши цели другие, то вы
знаете, где ворота.
– До встречи,
жена моя, – слегка поклонился герцог и вышел, на прощание подмигнув
затаившейся в углу Гленне.
Ева же,
наконец, попала в ванную комнату. Уже опускаясь в горячую ванну,
она пробормотала, глядя в высокий каменный потолок:
– Эти пять лет
будут очень сложными…
Теплая вода
смыла пот и усталость с тела, но неприятный осадок с души смыть
оказалось сложнее. Наверное, будь ей на самом деле восемнадцать
лет, она бы радовалась такому вниманию взрослых удачливых мужчин,
но проблема была в том, что она оставалась циничной, расчетливой
женщиной и ставила под сомнение слова новоявленных
кавалеров.