Протиснувшись к стойке рецепции, начал разбираться
куда дальше идти. Согласно последнему информационному бюллетеню,
разосланному зачисленным студентам, на первый курс приняли аж 1120
одарённых почти из всех стран мира.
В Кубе пять
факультетов – по три кафедры на каждом.“Целительскую
медицину” разделили на три направления – саму кафедру
“целебного дела”, кафедру “алхимии искусства” и
“научно-исследовательскую”. Проще говоря – чистые практики,
прикладное дело и теоретики-исследователи. Согласно всё той же
бюллетени, номер моей учебной группы 1ЦД.
Меня у
стойки администрации поймала девушка-индианка в форме сотрудницы
Академии.
– Первый
курс?
–
Да.
Девушка,
устало вздохнув, развернулась на каблучках и указала в коридор,
перекрытый турникетами.
– Церемонии
приветствия для первокурсников пройдут в правой части
Куба.
–
Церемони-и ? Их что, несколько?
– Три.
Новых студентов, как обычно много. Вот вас и разделили на группы, –
индианка усмехнулась. – Какой-то идиот забыл вчера сделать первому
курсу свежую рассылку. Насчёт церемоний… Можете посетить любую.
Каждую будет проводить один из попечителей Куба, имеющий ранг
абсолюта [7]. На “Аристократические устои” от господина Гауса
скорее всего пойдут благородные с кафедры бизнеса, управления и
международных отношений. На “Реализм”, студенты с кафедры
гос-администрирования, прикладных и глобальных процессов. А на
“Ксено-будущее”, все кафедры военного и целительского факультетов.
Господин Мохиндер Суреш один из немногих известных ксенобиологов. А
в ранге абсолюта [7] и вовсе единственный.
Индианка
вдруг поёжилась.
– Брр!! Как
вспомню его “Музей тварей Сопряжения”, так мороз по
коже!
Пробившись
через толпу в холле, чуть не потерял подаренный рюкзак. Толпа
провожающих родителей скучковалась у турникетов, так что последние
метры пришлось пробиваться едва ли не под “Усилением”.
Успел! Пара
хмурых охранников в чёрном закрыла тяжелые двери в зал
“Ксено-будущего”. Опоздавших студентов, неторопливо шедший за мной,
не стали впускать внутрь.
– Кто
вообще такой этот Мохиндер Суреш? – надменно процедил темнокожий
студент, ни к кому конкретно не обращаясь. – Йордов сын! Такой
фамилии нет в бархатной книге Византийцев.
Договорить
темнокожий первак не успел. Свет в зале погас. На массивные
двустворчатые окна опустились металлические жалюзи. Секунды через
три воздух в помещении расцвёл трёхмерной картинкой.