— Стойте, стойте! — донёсся до слуха испуганный голос Грейс.
— Он сполна получит за оскорбление нашего шефа, не волнуйтесь!
Ещё удар. Дьявол, как дышать-то тяжело! Кажется, из меня вот-вот сделают отбивную. Из последних сил попытался сформировать простенькие чары, ухватил одного из охранников за грязный сапог и повалил на землю, но в ответ на меня обрушилась новая серия ударов. Уф-ф-ф, у них там подковы, что ли, прибиты?
— Морок, да остановись ты, наконец!
— Но как же…
К моему немалому изумлению избиение всё-таки прекратилось, и я, отхаркивая багровую жидкость на металлический пол, с трудом встал на четвереньки. Страшно мутило, хотелось блевать кровью и собственными внутренностями. Впервые за день порадовался тому, что так за сегодня ничего и не съел, а то сейчас бы точно оконфузился. С другой стороны, можно ли считать рвоту в гостях конфузом, если до такого состояния тебя довела приглашающая сторона? Не уверен. Но мой секретарь точно не одобрил бы.
— Слушай своего шефа, мясник, авось поумнеешь, — кинул Мороку, параллельно проверяя, сломана ли челюсть. — Среди этих троих нет крысы. Проклятый Кинжал прекрасно знает, что нагрянувшие проверки никак не связаны с тем, что кто-то доносит на вас. Налицо обыкновенное стечение обстоятельств. Неприятно, но факт. Жандармерия в последние годы всё туже и туже закручивает гайки, вот и до городского порта добралась. А эти трое — лишь спектакль. Их и били-то лишь по лицу, больше стараясь произвести впечатление на меня. Очередная проверка моих умений.
— Шеф? — Плешь растерянно переводил взгляд с меня на Грейс и обратно.
Услышанное потрясло его до глубины души.
— Всё верно, — хмуро подтвердила мою догадку глава преступной группировки. — Плешь, Морок, развяжите этих и отпустите восвояси. Гром, помоги мне донести господина Ксавье до каюты.
— Но, шеф! — хором воскликнули двое избивавших меня охранников.
— Никаких «но». Он вон кровью истекает и, не дай Миродержец, в любую минуту отправится в обитель блаженных… Ну или в огненную геенну. Всё, Гром, хватай и неси!
Дальше помню, как огромные ручищи Грома попытались поднять меня на руки. Почти сразу же отбрыкнулся.
— Я тебе не обморочная девица, — произнёс зло и опёрся теперь уже на подставленное плечо.
Чувствовал себя при этом преотвратно: голова кружилась, а земля предательски ускользала из-под ног.