- Кажется, это какой-то литературный кружок?
- Да. Мария Архиповна и русский преподает, и обществознание, и
историю. А лет ей, между прочим… - Ирина Сергеевна прервалась,
что-то подсчитывая на пальцах. – Восьмой десяток пошел. Мария
Степановна еще тетку мою учила. Ну куда ей в таком возрасте
внеклассные нагрузки? Поэтому вот, будем просить вас. Два раза в
неделю, для младший и для старших классов. Я дам вам программу –
там ничего сложного, просто беседы о классике, детишки у нас
славные, отзывчивые, обижать не будут… - воровато стрельнув глазами
в сторону, Ирина Сергеевна тут же заулыбалась и подтолкнула к Дине
коробку. – Да вы кушайте, кушайте конфетки! А я пока ключи из сейфа
заберу. Поедете новую квартиру смотреть.
Дерматиновая дверь ощерилась на Дину широким оскалом разреза.
Из-под черной обивки торчали пыльные клочки ватина. С трудом
повернув ключ, Дина шагнула в темный коридор и глубоко, через рот
выдохнула. В густом застоявшемся воздухе отчетливо ощущался аромат
прогорклого жира, валокардина и кошачьей мочи. Не то чтобы Дина
всерьез верила, что получит новенькую студию с панорамными окнами,
но это…
- …Твою ж мать.
С тяжелым металлическим лязгом опустив на пол сумку, Дина
развернулась и двумя ладонями зашарила по стенам. Выключатель
обнаружился около вешалки, в трех шагах от двери. Мысленно пожелав
неведомому проектировщику всего самого наилучшего и больших успехов
в интимной жизни, Дина включила наконец свет. Узкий, как прямая
кишка, коридор, убегал вперед – в черные недра квартиры. Не
разуваясь, Дина пошла вперед, включая по пути следования свет.
Гостиная с чешским сервантом и неизбежным диваном. Крохотная
кухонька. И спальня. Подозрительно пнув ботинком дешевенькую, но
совершенно новую двуспалку, Дина понимающе хмыкнула.
Либо местные власти истово заботятся о личной жизни
педагогического состава – либо бабка, обитающая в этой квартире,
умерла старой в кровати, безнадежно попортив ее в процессе. Или
после процесса – тоже рабочий вариант. Если бы кто-то предложил
ставку, Дина не задумываясь поставила бы на бабку.
Запихав увесистый короб с огнестрелом под кровать, Дина
развесила в шкафу вещи. Строгие юбки ниже колена и светлые, как
слеза пионера, блузки, казались чужими – словно их сняли с другой,
незнакомой и неприятной женщины.