- Это вы мне?
- Да, вам. Я тут, знаете ли, в первый раз, заблудилась немного,
а гугл-карты не грузятся… Такая связь отвратительная, как здесь
люди живут - понять не могу, - жизнерадостно зачастила Дина.
Холодный металл ствола жестко вжимался в бедро. - Где-то здесь
должна быть улица Ломоносова, вроде бы направо, но я повернула, а
там Кирова… Вы не поможете?..
Блондина медленно, мечтательно улыбнулась.
- Да-да, конечно. Сейчас покажу, - она с готовностью двинулась
навстречу, мягко коснулась плеча, увлекая Дину в осеннюю волглую
темень. - Пойдемте, тут совсем близко. Буквально пара шагов.
Краем глаза Дина покосилась на “крузак”. Сумароков сидел
неподвижно, черный силуэт сливался с тяжелым монолитом кресла.
Кажется, он опустил стекло, чтобы получше слышать - но сейчас Дина
отойдет достаточно далеко, еще и ветер дует в другую сторону.
Нихрена Сумароков не услышит. Кроме выстрела.
А потом Дина скажет, что подозреваемая сбежала. И свалит из
гребаной Россоши к чертовой матери.
Нет тела - нет дела.
- Ломоносова - это близко совсем, буквально рукой подать, -
нежно пела блондина, поглаживая Дина по плечу легкими, словно
касания паутины, движениями. - Вот сюда, за угол, тут, правда,
темновато, но ничего - так мы дорогу срежем. Совсем близко
осталось… Совсем чуть-чуть…
Сладкий, как патока, вкрадчивый упыриной морок сворачивался
вокруг Дины призрачной вуалью, бережно, вкрадчиво вползал в
сознание… и проходил сквозь него, словно вода сквозь решето.
Дина умела сопротивляться этому мороку. И умела видеть тех, кого
видеть нельзя. Поэтому-то ее и пригласили на редкую - очень, очень
редкую работу.
С карьерой филолога не сложилось.
Зато Дине подарили “Стечкин”.
Если задуматься, “Стечкин” значительно эффективнее словаря. Даже
в рамках филологического дискурса.
- Давайте вот тут пройдем, через кусты, - нежно выдохнула
упырица, ныряя в чернильную темноту пустыря. Справа прижался к
земле заброшенный, полуразвалившийся дом - изломанный контур крыши
вгрызался черными зубами в небо. Справа вставали темной стеной
кусты, отсекая бледный свет фонарей. И это было отлично.
- А теперь - стоять, - плавным движением Дина выдернула из-под
куртки обрез. - У меня есть пара вопросов.
Секунду упырица таращилась на нее огромными голубыми глазами с
таким разочарованным неверием, что, кажется, вот-вот и заплачет.
Кукольное личико сморщилось в горестную гримасу, пухлая розовая
губа вздернулась… и из-под нее проступили острые сахарно-белые
клыки. Заворчав по-собачьи, упырица повела головой и пригнулась,
растопырив руки, словно голкипер в воротах.