Вечерние посиделки с Сумароковым вошли в привычку. Дина сама не
заметила, как это произошло. Просто в какой-то момент оказалось,
что крохотная кухонька без долговязой фигуры в растянутой черной
футболке ощущается неполной. Неправильной.
Сумароков громко стучал посудой, заваривал в пузатом чайничке
черный душистый чай, старательно конструировал на удивление ровные
бутерброды. А Дина просто смотрела на эту уютную возню и думала: «А
что будет потом? Через неделю, через две — когда командировка
закончится?». Что будет, когда она оставит эту маленькую кухню с
окошком, выходящим в сонный зеленый двор — а вместе с ней и Женьку
Сумарокова. Слишком высокого, слишком худого, занудного до тошноты
и нежного до головокружения.
Что будет потом?
Дина не знала ответа.
— Эй, не спи. У тебя сообщение дзынькнуло, — Сумароков, поставив
на стол тарелку с бутерами, развернулся за чашками.
Читать письмо через телефон не хотелось, и Дина открыла ноут.
Начальник аналитического отдела Вяхирев начал оптимистично — с
соболезнований. Он посочувствовал Дине, получившей вместо
стандартной беспроблемной охоты мозголомный квест с боссом. А
заодно и подтвердил — да, Костянов Василий Владимирович не
заматеревший некромант, а самый настоящий кощей. Установить точное
время перехода его в Явь Вяхирев затруднялся. Где именно кощей
обнаружил портал и почему яга пропустила повелителя мертвых — тоже
загадка. Вяхирев склонялся к мысли, что переход состоялся в годы
Гражданской войны — накопленной некротической массы должно было
хватить для максимального истончения границ, а опытных некромантов
и с той, и с другой стороны хватало. И красные, и белые могли
воззвать к кощею в надежде использовать его как союзника… а стали
первым блюдом на пиршественном столе. Смерть не заключает союзов.
Она просто жрет.
Первые фотографические данные относились к сороковым годам —
некто Бессмертин Владимир Эдуардович был задержан в Ленинграде в
1942 году за спекуляцию продуктами. В квартире у Владимира
Эдуардовича обнаружили целый склад золотых изделий, включая коронки
с зубами и кольца, так и не снятые с пальцев. С полинявшей
черно-белой фотографии смотрело сухое породистое лицо — четко
очерченные скулы, нос с горбинкой, волевой подбородок. Дина
подумала, что этому лицу очень пошла бы корона — тяжелая, золотая.
Холодная, как смертный венец.